Старик обезумел. Он вскочил с дивана, отшвырнул ногой стул, оттолкнул доктора и выбежал во двор, а оттуда на шоссе.
По дороге он встретил одного из возчиков, перевозивших хлопок. Схватив его за плечи, Адлер крикнул:
- Знаешь?.. Мой сын умер!
Затем, отшвырнув его, побежал к будке привратника.
- Эй! Созовите к моему дому всех людей, пусть приходят... Сейчас же...
С такой же стремительностью он вернулся в комнату, где лежал его мертвый сын, и, сев против него, смотрел... смотрел...
- Почему так тихо? - спросил он. - Разве машина сломалась?
- Вы велели созвать всех рабочих, поэтому машину остановили. Все ждут вас во дворе, - ответил Иоганн.
- Зачем? Для чего? Сейчас же пошли их работать. Я не хочу, чтобы было так тихо. Скажи им, чтобы пустили машину и все станки. Пусть ткут, пусть прядут, двигаются, шумят...
Он схватился обеими руками за голову.
- Мой сын... сын... сын! - шептал он.
За пастором послали еще раньше, и как раз теперь он приехал и вбежал со слезами в комнату.
- Готлиб! - воскликнул он. - Господь послал нам тяжелое испытание, но будем уповать на милосердие его!..
Адлер долго глядел на него, потом сказал, указывая на останки сына:
- Смотри, Мартин, это я! Не его, а мой это труп! Если бы я не верил в это, я бы сошел с ума. Посмотри, - продолжал он, - здесь лежит моя фабрика, мое состояние, моя надежда!.. Но он жив! Скажи мне это, и вы все скажите. Это успокоит меня... О, сердце мое, сердце! Как оно болит!
Волна возмездия возвратилась.
Когда доктор и секунданты уехали, пастор стал уговаривать своего друга выйти из комнаты. Адлер послушался, и они пошли в сад. Поднявшись на пригорок, старый фабрикант поглядел по сторонам и заговорил:
- Если бы я мог...
Он раскинул руки.
- Если бы я мог все это охватить, задушить, бросить наземь и затоптать ногами вот так, так!.. Если бы я мог! Если бы мог!.. Мартин, ты не знаешь, что творится у меня в голове и как болит у меня сердце...
Он упал на скамью и продолжал:
- Там лежит мой мертвый сын, а я не могу ничем ему помочь. Знаешь, что я тебе скажу? Мне кажется, что через год, через месяц, может быть даже через неделю доктора найдут средство возвращать к жизни и излечивать таких раненых. Но тогда это уже не будет интересовать меня, а сейчас я готов отдать за такое средство все свое состояние и самого себя!.. Я продал бы себя, как собаку, как кусок ситца. И все же я не в силах ничего сделать.
Пастор взял его за руку.
- Готлиб, давно ты не молился?
