Тем не менее около девяти часов один из подмастерьев пришел в контору с жалобой на молодого хозяина, который приставал к его жене и вообще непозволительно вел себя с работницами.
- Вздор! - буркнул Адлер.
Через час прибежал, вне себя от испуга и раздражения, главный мастер прядильной.
- Хозяин! Хозяин! - крикнул он Адлеру. - Пан Фердинанд узнал, что рабочим снизили заработную плату, и подбивает их бросить фабрику. Он повторяет это во всех мастерских и рассказывает невесть что еще.
- С ума, что ли, сошел этот болван? - вскипел старик.
Он тотчас же послал за сыном и сам выбежал ему навстречу.
Нашел он Фердинанда возле складов. В зубах у него торчала горящая сигара.
- Как?.. Ты куришь на фабрике? Брось сейчас же!
И старик затопал ногами.
- Что же, и мне нельзя курить? - спросил Фердинанд. - Мне? Мне?
- На фабрике никому нельзя курить! - орал Адлер. - Ты все мое состояние пустишь на ветер. Ты мне мутишь людей! Убирайся вон!
Сцена эта разыгралась при многочисленных свидетелях, и Фердинанд обиделся.
- Ну, - воскликнул он, - если ты собираешься так третировать меня, то довольно! Честное слово, ноги моей больше не будет на фабрике. Хватит с меня подобных удовольствий дома.
Он затоптал ногой сигару и отправился домой, даже не взглянув на отца, который сердито сопел, но был немного сконфужен.
Когда они встретились за обедом, старик сказал:
- Оставь меня в покое с твоей помощью. Я буду выдавать тебе по триста рублей ежемесячно, дам тебе экипаж, лошадей, прислугу; делай что хочешь, только не ходи на фабрику.
Фердинанд облокотился о стол, подпер кулаками подбородок и заговорил:
- Давай, папа, поговорим, как благоразумные люди. Я не могу прозябать дома. До сих пор я не говорил тебе, что подвержен болезни, сплину, и что доктора рекомендуют мне избегать скуки. А однообразная жизнь нагоняет на меня тоску. Мне не хотелось огорчать тебя, но раз ты обрекаешь меня на смерть...
Отец испугался.
- Сумасшедший! Ведь я даю тебе триста рублей в месяц! - крикнул он.
Фердинанд махнул рукой.
- Ну, четыреста...
Сын печально покачал головой.
- Шестьсот, черт возьми! - заорал Адлер, стукнув кулаком по столу. Больше не могу; и так на фабрике уже из-за введенной экономии все напряжено, как натянутая струна. Ты доведешь меня до банкротства!
- Что ж! Попробую жить на шестьсот рублей в месяц, - ответил сын. - О! если бы не моя болезнь!..
Бедняга знал, что с такими доходами не стоит ехать в Варшаву. Но здесь, в провинции, он мог царить среди местной золотой молодежи и решил пока удовольствоваться этим.
