Моя майка мокрым пятном приземлилась на пол, Николас смотрел мне в глаза, благородно не спускаясь ниже. Таким же резким движением он снял с себя футболку, вывернул её и сунул в мои дрожащие руки.
— Одевайся.
Моей скорости позавидовал бы даже матерый морпех, одевающийся за сорок пять секунд.
Его футболка была влажной от дождя, но ещё хранившей его тепло, как и его запах, заставивший меня сделать глубокий вдох, как только ткань коснулась моего лица, позже осев на плечи и прикрыв всё самое главное.
Я сказала тихое спасибо и облегченно выдохнула — мое тело останется при мне и не будет использовано в грязных целях.
Незнакомец расслабился тоже, но, чувствуя настроение Николаса, не посмел улыбнуться, а потом и вовсе отвернулся, склонившись над столом.
А я не могла отвести взгляда от удаляющейся от меня спины с приклеенными на пластырь марлевыми салфетками, закрывающими рану. Кстати, она кровоточила, а мистер сама привлекательность делал вид, что ничего не происходит.
Не удивлюсь, если кроме обезболивающего он вкалывает себе дозу адреналина. Мне бы она тоже не помешала. Белая майка валялась у моих ног бесформенной кучей материала, а я неловко одергивала края длинной мне футболки, не зная, что делать дальше: либо подойти к столу и принять участие в дискуссии, в принципе, касающейся и меня, либо остаться на месте и притвориться неодушевленным предметом. Николас не дал мне никаких указаний, и я не нашла ничего лучше, чем маленькими шажками продвигаться по направлению к ним.
Вокруг меня было бывшие офисное помещение, с кое-где оставшейся офисной мебелью, когда-то чистый пол, выложенный светлым ламинатом, грязно-белые стены, заляпанные приклееннными на скотч постерами рок-групп и не совсем одетых девушек. Висящие на потолке лампы, без колпаков, местами мигающие. Полный хаос на полках, установленных по периметру: ключи, запчасти, бутылки с маслами и промасленные тряпки — всё слилось в один большой беспорядок, который вряд ли бы удовлетворил мистера перфекциониста, содержащего свою квартиру в вылизанной чистоте.
Николас был здесь совершенно чужим, что не вязалось с панибратскими отношениями с молодым незнакомцем.
— Кто так тебя, друг? — спросил он, когда мудак подошел к столу, сверкая своим накаченным, о святые угодники, идеальным торсом. Какая потеря для пресса: с занятиями в спортзале придется несколько повременить.
— Работа.
Его друг не пошел дальше в расспросах, лишь сел на край стола и закурил сигарету.
