– Да, мой Господин, – нервно сглатываю, ничуть не сомневаясь в его угрозах, и опускаю голову, когда он открывает дверь и входит в большую, просто огромную комнату с зеркальным потолком и кроваво-алыми стенами, точно такими же коврами, даже мебелью, либо обитой алой тканью, либо имеющей другой кровавый акцент. Ужасная привязанность к этому цвету.
– Дамиан! Какими судьбами? – Навстречу нам идет высокий мужчина, скорее даже парень, на вид не более двадцати лет. Небольшая щетина на лице, еще не достигшая зрелой густоты, приятная улыбка, темные волосы. Он одет в черную рубашку, небрежно расстегнутую на три пуговицы, и черные брюки, зауженные книзу. Этакой франт, сошедший с обложки дамского романа. Его голос отчетливо резок, он выговаривает каждое слово, ясно произнося все звуки и словно отчеканивая их. Никакой плавности, лености, присущей выдержанным мужчинам неторопливости, отсутствие которой выдает в нем вчерашнего мальчишку. Все это я успеваю разглядеть за секунду, прежде чем опустить взгляд и уставиться на носки своих туфель. – Мог бы предупредить, я бы прибрался.
Он смеется, дружески хлопая Хозяина по плечу, а я не могу не отметить, что он не лишен очарования и простоты, к которой так тянутся люди.
– Это было спонтанное решение, Юджин, тем более, твой дом – вечный беспорядок.
– Согласен, но порядок необходим глупцам, гений же властвует над хаосом. Не припомню, кто это сказал, не подскажешь?
– Энштейн.
– Точно, – он цокает языком, вновь задевая плечо Рэми, а для меня это панибратское отношение кажется странным. За время, проведенное здесь, я ни разу не видела, чтобы Господин позволял кому-нибудь так обращаться с собою. Лишь благоговейное уважение и покорность, страх перед его силой и властью. Поэтому этот мужчина либо действительно его настоящий друг, либо по каким-то причинам он относится к нему снисходительно, спуская такие выходки с рук. – Проходи, Дамиан, сейчас же прикажу принести что-нибудь эксклюзивное. Кто это с тобой?
Лишь когда речь заходит обо мне, я позволяю себе посмотреть на Юджина, который, в свою очередь, разглядывает меня с видимым интересом, не с тем, каким обычно смотрят на меня мужчины, а с профессиональным, будто сейчас он оценивает мою стоимость. Он даже прищуривается, пальцем очерчивая окружность в воздухе и вынуждая меня растерянно обернуться вокруг своей оси. Затем подходит ближе и, обхватывая подбородок ладонью, внимательно разглядывает лицо, поворачивая мою голову туда-сюда. Несколько секунд смотрит прямо в глаза, словно прощупывая душу и заставляя меня почувствовать себя уязвимой.
