Николай Ребров не знал, о чем говорить. Он пьянел. Ему захотелось обнять Петра Петровича. Но он постеснялся и, вздохнув, сказал:
— Я тоже несчастный… Я, Петр Петрович, тоже люблю… Двух люблю, и не знаю, которую больше…
— В самделе? — не открывая глаз, сонно спросил поручик и вдруг ожил. — Ну, гляди, — он вытащил из-под кучи бумаг браунинг, быстро повернулся вместе с креслом и, не метаясь, два раза грянул в крест. Юноша вскочил и вскрикнул. Поручик подвел его за руку к стене, на которой качался простреленный орден. — Видал? В центр?.. А ты не веришь, что я колдун, — захохотал как-то неестественно, давясь и перхая.
Николай Ребров, покачиваясь от коньяка и перепуга, изумленно прошептал:
— Удивительно метко… Сейчас прибегут…
— Кто? Хозяева?.. Все ушли… — офицер вскинул руку вверх и как пифия. — Вот так же я, великий маг, страшный колдун, разведу их свадьбу!
— Чью? — спросил Николай. — А, знаю. Ой, не надо, Петр Петрович, не надо…
Плавали рваные струйки сизого дымка, пахло тухлым яйцом, винным чадом и в'евшейся в предметы копотью плохих сигар. Лицо ад'ютанта стало сосредоточенно и хмуро. Он поймал тонкими искривленными губами трубку и задымил.
— Когда бежишь, Николаша? — по-трезвому спросил он и не дождавшись ответа. — А я его проучу… Я ему покажу, собаке!..
— Кого это, Петр Петрович? — взволнованно спросил Николай…
— Да этого… Как его… барбоса… Ну, этого… Белявского, — размахивая полами халата, то сгибаясь, то выпрямляясь, он быстро зашагал из угла в угол. — Я изрешечу ему череп… Я его… Ты знаешь… какой это стервец? Насиловал крестьянских девок, девчонок, баб, там, во время нашего знаменитого похода… И с какой наглостью, с какой жестокостью!.. А, попробуй, вступись отец или мать — петля!.. Однажды, пьяный, изнасиловал шестидесятилетнюю просвирню, а потом застрелил… Это садист какой-то, исчадие ада! А посмотришь на него — ком-иль-фо… Герцог Падуанский! Чорт его забери совсем… И расправу с тобой припомню, эту самую нагаечку. — Юноша покраснел, в его глазах загорелось сладостное чувство мести, но он смолчал. Поручик Баранов то присаживался наскоро к столу, чтоб выпить вина, то срывался и стремительно чертил крест-накрест комнату. — А взять здесь, в Эстонии… Одна повесилась, другая отравилась из-за него. Или вот… Может быть, слыхали — Варвара Михайловна, девушка такая, дочь помещика с отцом приехала, смазливенькая довольно?.. — Юноша насторожился, в его груди вдруг — пустота, в которую стал вливаться холод. — Да, да, девушка — бутон. Ну, вот он ее обольстил, мол, женюсь, андел, Варя… а потом, вульгарно говоря, сделал ей брюхо и бросил. Словом, женился медведь на корове. Теперь девчонка по рукам пошла… Пропадает девчонка… Что?
