Владислав перечитывал в "Гидравлике" раздел о турбинах. Когда к нему вошла жена, он как раз с горечью вспоминал о том, что всего неделю тому назад ему предлагали разработать проект турбинной мельницы, а вчера сообщили, что мельницу будет строить другой.
- Стоило трудиться годами, отказывать себе в последнем, - шептал он, зная, что этот получивший предпочтение "другой" - просто набивший на мельницах руку плотник, который составляет свои "чертежи" из щепочек.
С этим неутешительным заключением, он отшвырнул "Гидравлику" и взялся за интегральные вычисления. Взгляд его упал на формулу: Т(1) = Т(2) = 1, и сейчас же ему вспомнилось, что остался у него всего один рубль!
- Я-то прожил бы день-другой и на сухом хлебе, мне не привыкать, но она?..
"Обо мне не думай, мой Владик... Я буду сыта и сухим хлебом, приходилось уж не раз..."
Он оглянулся, но в комнате никого не было. Тут только он вспомнил, что Элюня говорила ему эти слова несколько дней тому назад.
"А уж я с господами заодно; как господа, так и я!" - откликнулось в памяти эхо голосом Матеушовой.
"Великий боже! Какой же я эгоист!" - подумал он, и кровь бросилась ему в лицо.
Но как бы там ни было, а в доме - один рубль на троих!
Он перелистал несколько страниц и остановился на теории вероятности.
- Если у меня сорок дней подряд не было работы, какова доля вероятности, что я получу ее завтра?
- Одна сорок первая, - отвечали формулы.
- Интересно, какова, в таком случае, вероятность, что я стану вором или самоубийцей?
Формулы молчали.
В окно виднелись крыши, покрытые тающим снегом, два-три взъерошенных воробья и полоска неба. Владислав поднял глаза к небу и подумал, что сейчас еще только половина марта, а работу - место чертежника на фабрике с месячным окладом в тридцать рублей за десятичасовой труд - он получит не раньше чем в мае.
Он бросил вычисления и взялся за "Максимы" Эпиктета. Философу-невольнику не раз случалось врачевать наболевшую душу. Владислав раскрыл книжку и стал листать страницу за страницей.
"Отгони от себя желания и опасения, - говорил мудрец, - и ты освободишься от тирана".
"О слепец, о несправедливец! Ты мог бы зависеть от себя одного, а желаешь зависеть от тысячи вещей, чуждых тебе и отдаляющих тебя от истинного добра".
Вдруг Владислав перестал читать и прислушался. В соседней комнате раздавался шепот.
- Пани! - говорила Матеушова, - тут женщина принесла масло.
- Сегодня я не возьму, - отвечала Элюня.
