Я сделала глубокий вдох. Затем махнула рукой, как бы говоря «Объясни?»
— Она убьет меня, если узнает, что я сказал это. — Он покачал головой от своей собственной смелости. — Она никогда не чувствовала себя красивой, как ты, умной, как ты.
Это теперь неважно. Это не имело значения уже практически десятилетие.
— Верена, — начала я, мой голос звучал зло, — взрослая женщина. Мы не подростки.
— Когда ты — младшая сестра, очевидно у тебя есть багаж, который ты всегда несешь с собой. Верена думает именно так. Она всегда чувствовала себя так, даже когда ты сбежала. С твоими родителями. С твоими учителями. С твоими друзьями.
Что это за дерьмо? Я холодно посмотрела на Дила.
— И когда тебя изнасиловали…
Он еще получит за то, что вот так просто произнес это слово.
— … и все внимание было сосредоточено на тебе, то, что ты хотела от него избавиться, в какой-то мере принесло Верене… удовлетворение.
От чего почувствовала себя виноватой.
— И, конечно же, она стала чувствовать себя виноватой за некоторое возмездие в виде твоей боли.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты, кажется, не рада быть здесь. На свадьбе. В городе. Кажется, ты не рада за свою сестру.
Мне была непонятна связь между этими явлениями. Я должна вилять хвостом от того, что Верена выходит замуж… потому что она чувствовала себя виноватой, когда меня изнасиловали? У меня не было открытой враждебности по отношению к Дилу Кинджери, поэтому я старалась не обращать внимания на его домыслы.
Я покачала головой. Никаких связей мне тут не видно.
— Поскольку Верена хочет выйти за тебя замуж, я рада за нее, — сказала я осторожно. Я не собиралась извиняться за то, кем я была и кем стала.
Дил посмотрел на меня. Он вздохнул.
— Ну, все пройдет хорошо настолько, насколько только сможет, я думаю, — сказал он с жесткой улыбкой.
Полагаю, да.
— А как насчет тебя? — спросила я. — Ты женился на одной сумасшедшей. Твоя мать не совсем предсказуема. Я надеюсь, ты не видишь ничего подобного в Верене.
Он запрокинул голову и расхохотался.
— Если ты во что-то вцепишься, Лили, то не отпустишь, — сказал он, тряся головой. Он не счел это привлекательным. — Ты говоришь мало, но твои заявления не в бровь, а в глаз. Я думаю, твои родители хотели спросить меня об этом в течение последних двух лет.
Я ждала.
— Нет, — сказал он вполне серьезно. — Я не вижу ничего подобного в Верене. Но именно поэтому я встречаюсь с ней так долго. Поэтому наша связь навеки. Я должен быть уверен. Ради меня и особенно ради Анны. Я думаю, Верена — самая здравая женщина, которую я когда-либо встречал.
