И только перед самым отъездом мать усадила их рядком и благословила.
Братья – Владимир и Степан – проводили их до трапа самолета.
В самолете оба, Юра и Даша, уснули, сморенные усталостью и их пришлось будить.
Их ждал Петроченков с машиной и приказом Свиридова переночевать у Дашиных родителей.
Олена Ксенофонтовна и Федор Антипович стали обнимать Воложанина, девчонки окружили Дашу, потом Воложанин достался Дашиным братьям.
Сели за стол помянуть свата …
На ночь Воложанину постелили в девичьей светелке, а девушки привычно устроились на полатях.
Но как только погасили свет Даша слезла с полатей и не таясь направилась в светелку, откинула одеяло и пристроилась рядом с Воложаниным.
– Как я по тебе соскучилась … – прошептала она, целуя его. – А ты?
– И я соскучился … Твои-то как … ничего, что ты пришла ко мне?
– А как я могла тебя оставить одного? Ну, глупой … – поудобнее устраиваясь у него под боком ответила Даша. Так, обнявшись, они проспали до утра.
А когда утром дом стал просыпаться, Даша поцеловала его и убежала на полати, к сестрам …
ВЫСТАВКИ ГРИШИ
С большим трудом Гришу уговорили устроить выставку своих рисунков.
И на стекле входной двери в 401-й корпус появилось объявление:
«В холле 401-го корпуса открыта выставка рисунков Григория Свиридова.»
А внизу рукой Гриши было приписано – «Не судите слишком строго – меня заставили силой!»
Рисунки развешивали ночью, а утром в холле сразу образовалась толпа, и равнодушных не было. На стенах были развешаны листы с карандашными рисунками – одни были лишь набросками, другие представляли собой более завершенные произведения, и кроме линий и контуров изображения были оттенены, а тени растушеваны.
В основном это были портреты – были портреты мальчиков, их мам, офицеров Воложанина, Баранова, Карцевой, Потаповича, Долгополовой и многих других.
Свои портреты находили дежурные по этажу и девочки с этажей.
Оригиналы живо реагировали на свои портреты, на портреты хорошо знакомых – и таких незнакомых иногда – людей. Но даже сталкиваясь с новым выражением глаз на портрете удивлялись сходству и верности глаз художника. Живой обмен мнениями не угасал. Всем хотелось выразить свои восторги автору, но Гриша спрятался и найти его не смогли.
А он сидел у Владика Медякова и дрожал.
– Ну, что ты переживаешь? Твои рисунки либо хороши, либо очень хороши. Третьего не дано. Уж поверь мне. Или Мальчику – ему Дима Толоконников прямо так и сказал: Гриша – молодец, он настоящий художник.
