– Еще чего! Не хватало, чтобы я мучился потом всю жизнь от этого – мой ребенок живет где-то без меня!
– И вы пренебрежете … пренебрегете, ну, как это там! мною? Я же предложила вам себя!?
– Почему вы думаете, что это – подарок, оплата или еще что-то там в виде одолжения?
Она встала, халат распахнулся и стало видно, что под ним только тонкая кружевная комбинация, надетая на голое тело.
– Со мной еще никто так не говорил …
– Мне кажется, что вы сейчас достаточно искренни.
– Так. И это бывает нечасто, поверьте …
– Все ваши мужчины видели в вас только роскошное тело, и оно действительно роскошное. А ваша душа никому из них не была нужна – может быть, именно поэтому вы одна? А награждать своих кавалеров своим телом …
– Договаривайте. От вас я сегодня могу выслушать все.
– Ваша дочка богаче вас – она уже умеет дарить не тело, а душу.
Баржановская медленно запахнулась, завязала пояс.
– Но хоть каплю уважения я заслуживаю? Как женщина? Как человек?
– За последний год сколько мужчин у вас было?
Баржановская задумалась, мысленно производя подсчет.
– Вот видите. Масса удовольствий!
– Если бы … Наоборот, пустота каждый раз и надежда на что-то неизведанное, прекрасное …
– Я вам желаю найти это прекрасное и единственное, но мне пора.
– Но поцеловать вас я могу на прощанье?
– Конечно.
ЗАМЕНА СВИРИДОВА ДВОЙНИКОМ
Свиридов в надвинутой на глаза вязанной шапке в сопровождении генерала Белоглазова вошел в приемную, навстречу ему из кабинета вышел «Свиридов», протянул настоящему Свиридову руки, обнял его за плечи и увел в кабинет.
– Давайте, переобмундировывайтесь, да я отвезу «неизвестного диверсанта». У тебя все в порядке, Анатолий Иванович?
– Нормально. Успокой жену, девочка невредима и в безопасности.
Через несколько минут из кабинета Белоглазова вышел «неизвестный диверсант», Свиридов и Белоглазов. Неизвестный сел в машину, а Свиридов и Белоглазов вернулись.
– Какой молодец!
– Да, профессионал высшей категории!
Это было сказано специально для всех присутствующих в приемной офицеров и разошлось потом по гарнизону …
ПЕСНЯ в КАЗАРМЕ
Свиридов устроился на табуретке посреди казармы.
– Прошлый раз я не успел вам спеть. Москвичи есть?
– Есть! Есть!
– Но песня не только для москвичей …
Он тронул струны.
Твоим воздухом дышу –
Не нарадуюсь,
И опять стою,
Словно во хмелю.
Нежность и благоговение так и струились в его голосе.
Ты сними с души
Расставанья грусть,
И я тихо тебе пою:
В дверь вошла Евгения Павловна, замахала руками, чтобы на нее не обращали внимания.
