И он с удовольствием подумал о том, что инженер и на самом деле может провалиться в преисподнюю. Но в ту же минуту вспомнил слова посыльного: "Чтоб для тебя и в пекле не нашлось места!.."
- Этакий болван! - прошептал пан Лукаш. - Ну, меня-то оттуда не прогонишь!..
Но он тотчас спохватился, что несет несуразицу и сам накликает на себя беду. Ведь если не прогонят его из пекла, так он будет там сидеть и кипеть в смоле...
- А за что? - пробормотал старик. - Что я кому сделал? - Однако при этой мысли он вдруг почувствовал нечто вроде угрызения совести и поспешил поправиться: - Конечно же, я никому не сделал ничего дурного... За всю жизнь ни у кого копейки взаймы не взял.
Но и эта уловка его не успокоила.
Пан Лукаш был как-то странно взволнован. Все сильнее воняло асфальтом, и все мучительнее становилась головная боль. Старика упорно преследовала мысль о Криспине: "Вот он уже умер, хотя ему было всего шестьдесят лет, и умер скоропостижно".
А вся эта чудесная компания преферансистов, игравших на фишки! Как быстро она распалась. Один судья умер от апоплексического удара в пятьдесят восемь лет. Другой - от чахотки на пятидесятом году жизни. Третий свалился с лестницы. Прокурор едва ли не отравился сам. Теперь пришел черед адвоката...
Семидесятилетнему пану Лукашу все они казались чуть ли не юнцами, а вот они уже сошли в могилу. На том свете собралась почти вся компания преферансистов, и если они до сих пор не играют, так только потому, что он еще не явился.
- Брр... как холодно! - поежился пан Лукаш. - А тут еще этот асфальт... Недостает, чтобы я задохся от дыма и помер теперь, сейчас же!.. А тут нерешенное дело в суде, несостоявшиеся торги, несданные квартиры, а мошенник каменщик, того и гляди, выкрадет свои инструменты... А дворник! Только умру я, он мигом обыщет мое тело и вытащит из-под фуфайки тридцать тысяч. И я не смогу даже подать на него в суд!.. Да неужели я прожил на свете целых семьдесят лет? Мне кажется, детство, школа, служба, преферанс - все это было только вчера... А вот заботы, тяжбы, одиночество - как давно это тянется...
И вдруг пана Лукаша охватил страх. Никогда он так серьезно не размышлял, никогда не думал о смысле жизни - просто собирал и копил все, что попадалось под руку.
"Что, если эти новые, непривычные мысли означают приближение конца?"
Пан Лукаш хотел подняться, но ему не повиновались ноги. Он хотел сбросить шарф с головы, но в руках его уже не было силы. Наконец, он хотел открыть глаза... тщетно!..
