ремесленного училища, хотя и там его изукрасили основательно, не
поленились. Все эти афродиты и змеи, орлы с красавицами в когтях и
кинжалы засинели на плечах, на груди и бедрах еще раньше, не то в третьем,
не то в четвертом классе, когда и плеч-то этих, считай, не было, куда только
кололи?
Толя дружил с ребятами уличных окраин. Эти ребята ничего не боялись
и все умели делать. Он тоже ничего не боялся и принес из дому книжку про
греческих богов и героев. Сюжеты книги стали немедленно перекочевывать
на плечи и спины его приятелей. Ну и на Толины тоже, разве он боится боли?
Не боялся и трепки, которую задавали дома, когда обнаруживали очередную
«репродукцию». Словом, к моменту поступления в Андижанское ремеслен-
ное училище он выглядел вполне «солидно». К счастью, в училище умели
делать главное. Его научили работать почти на всех металлорежущих
станках, научили понимать, чувствовать, что он есть человек рабочий,
значительный и практически незаменимый. А когда через два года вернулся в
Ош и поступил работать слесарем на автобазу, стал еще и самостоятельным
человеком. Во-первых, получил паспорт, а во-вторых, зарплату.
Никогда не был обладателем таких колоссальных денег. Можно было
купить сигарет. Купить вина и зайти в лагманную. Можно зайти на танцы
или в кино, а потом снова в магазин, еще взять вина.
Да что там вино! Рядом, на токарном, одна девчонка работала, к ней
25
шоферы с конфетами шли, если что сделать нужно. К нему шли с водкой. И
когда он отказывался, ему говорили, что мал еще не слушаться старших, не
уважать их, брезговать людьми. Брезговать нехорошо, Толя понимал. И он
пил. И его хвалили, что вот, мол, дескать, только паспорт получил, а уже
мужик, все понимает, значит, человек. Да и ему лестно было слушать эти
слова, быть на равных со взрослыми, с теми, кто сегодня в Оше, а завтра на
Памире и еще дальше, в Хороге, где начинается граница и где рукой подать
до Афганистана и даже до Индии.
Мать плакала. Пришлось уволиться, устроился в механические
мастерские при геологической экспедиции, в трубонарезной цех. Да так в
нем и остался.
Народ здесь был постоянный, обремененный семьями и годами.
Отработали — по домам. По дому управятся, сад или огородишко польют,
выйдут, постучат в «козла». Разговоры ведут неторопливые, с
продолжениями, про расценки и нормы выработки, про болезни и виды на
