Памятник Лермонтову – назначая Белле свидание, Лёва добавил: “Работа скульптора Бродского”, к ним, питерцам, знание подобного рода само пристает – по ступенькам прохаживается ее Лев, тут же – рюкзак с книгами и чемоданы, два, ей показалось сослепу – собаки сидят. “О, – говорит Лев, – привет”.
В воспоминаниях затем наступает некоторый перерыв, хотя нет, Белла помнит, как ловко он пролез к ней в полуподвал с чемоданами, спросил: “Ну что, теперь пошумим?”, и с какой неожиданной кротостью приняла тетя Шура появление Лёвы в квартире – не спросила его о прописке и вообще не особенно часто на глаза попадалась им весь этот день.
А день длится, и они говорят, говорят, в основном, конечно, про его дела, Лёвины: он без заработка не останется – всегда есть возможность и репетиторствовать, и переводить, в крайнем случае – писать дуракам диссертации, и про диссидентскую деятельность – что он, наверное, ее прекратит, не потому что страшно, а надоела обязанность – постоянно себя хорошим человеком считать. Много еще говорится всего, и они ходят гулять возле церкви Николы в Хамовниках, действующей, и музея Толстого, в котором Белла, по правде сказать, не была, догуливают до самого Новодевичьего. Белле хочется, чтобы Москва ему нравилась, – к ее радости, питерской спеси в нем нет и следа, и потом уже, на подходе домой, Белла вдруг принимается плакать, исподволь, а затем и довольно отчетливо. Лишь бы он не решил, что она истеричка, актрисы – не истерички, вовсе не все, хуже дело как раз обстоит у мужчин, и Лев отвечает, что слезы ее оправдания не требуют, поскольку момент, не каждый, а именно этот, сегодняшний, неповторим.
Ночью лил дождь, и Белла пробуждалась, ворочалась и засыпала опять. А проснулась уже окончательно от того, что звонил телефон, и смеющийся женский голос говорил торопливо, весело, опуская гласные:
– Белла Юрьевна, все отменилось, не будет его. Кого? – Смех: – Того, кто знает тему Ленинградской симфонии. – Снова смех, еще голоса: – Может, продуло или живот заболел. Справки мы для вас напечатали. Белла Юрьевна, приходите сказки читать. Да что это с вами? Не узнаёте нас?
Белла в задумчивости опускает трубку. Справки, симфония – сколько вокруг непонятного. А идти? Да, пора. Что-то она опять проспала важное.
Белла стоит во дворе, запрокинув голову, и любуется тучками. Сколько в них жизни, веселья, вот из этой брызнет того и гляди. Точно – через мгновение, как в любимых Лёвиных фильмах, раз – и повсюду вода. И тут же, почти без паузы, – солнце, Белла зажмуривается, подставляет солнцу мокрые волосы, волосам полезна дождевая вода.
