Женщины тоже пошли и сделали этот самый аборт. Все до одной. И Любочка.
– Александр Иванович, – улыбается мне через слезы. – А поп, между прочим, окает. Помните?
Еще бы – “Юдоль”.
Хотела насолить священнику, да?
– Как вы не понимаете! Он же прав, прав! Раньше думать надо было.
О чем? Вот моя мама: меня родила, вырастила, одна. Тоже не самые были благоприятные обстоятельства.
– И толку-то? Да считайте, нас нет! Ни семьи, ни жилья, ни профессии!
Собирался сказать, что она мне и есть семья, но зачем набиваться в родственники? Ты, говорю, артистка. Смотри, сколько переиграла всего. Любой театр тебе будет рад. А у меня пенсия. И даже какие-то сбережения, небольшие, конечно, но есть. Я и работать бы мог, учителем.
Плачет, мечется, бедная:
– Александр Иванович, родной, простите, простите меня.
Даже не знаю, сколько прошло. Неделя, две? Любочку вижу только эпизодически. Возвращаюсь однажды к себе после завтрака: на перроне – она. Спрашиваю: ты куда направляешься?
– Я всегда теперь буду отчет вам давать, да?
Доброе у Любочки сердце: заметила, как я огорчился ее ответом, с собой позвала, она теперь ходит в бассейн.
Я не плаваю, не умею, но постоял, посмотрел. Не особенно и разглядишь, что там делается: май, круглые сутки светло, а температура воздуха отрицательная, над водой пар. И как Близнец ее в этом супчике выловил?
Через несколько дней Люба приходит ко мне:
– Поздравьте, Александр Иванович. Я человека встретила. Переселяюсь к нему. Чувствую: тут получится.
Кто он? Что делает?
– Ничего интересного, инженер. Он Близнец, понимаете? Близнецов у меня еще не было. Овны всё да Стрельцы. Мы поженимся и уедем в Америку.
Поздравил, конечно. Счастья ей пожелал. Люба снова развеселилась, это самое главное, и шляпа какая-то новая у нее.
Поговорили и о делах:
– Не забудьте, пожалуйста, Александр Иванович, мы послезавтра с вами встречаемся. Органы социальной защиты плачут уже по нам.
В который раз прихожу в эти самые органы, да как-то впустую все.
– Не вникайте, с паршивой овцы… – Любочке вместо квартиры выдали компенсацию, сказали: по кадастровой стоимости. Что это значит, пытаюсь понять.
– А вам, – говорят (то есть мне), – уважаемый, не положена компенсация, поскольку в Вечности вы были прописаны временно. Мы и тем, у кого квартира служебная, не даем. Только собственникам.
Любочка начинает сердиться, кричать:
– А вы говорите, Александр Иванович: рожай! – Поворачивается к публике, передразнивает: – “Уважаемый”. Да вы все мизинца не стоите этого человека. – Указывает на меня.
