И, не дожидаясь моего согласия или отказа, она вприпрыжку побежала к беседке.
Я был ошеломлен: у меня в голове не укладывалось, как это девочка так со мной обращается.
"Ах, отстаньте вы от меня со своими играми! - подумал я, уже по-настоящему рассердясь. - Лёня невежлива, невоспитанна, она просто сопляк!.."
Однако суждения эти отнюдь не помешали мне немедленно выполнить ее приказ. Быстрым шагом я пошел домой, пожалуй даже чересчур быстрым, - но это, наверно, вследствие душевного волнения.
Зося доставала зонтик, собираясь идти в сад.
- Да, знаешь, - сказал я, бросая фуражку в угол, - я познакомился с Лёней.
- И что же? - с любопытством спросила сестра.
- Ничего... так себе!.. - пробормотал я, избегая ее взгляда.
- Правда, какая она добрая, какая красивая?..
- Ах, меня это нисколько не интересует. Кстати, она просила тебя прийти.
- А ты не пойдешь?
- Нет.
- Почему? - спросила Зося и посмотрела мне в глаза.
- Оставь меня в покое!.. - огрызнулся я. - Не пойду, потому что мне не хочется...
Видимо тон мой был очень решителен, если сестра, не задавая мне больше вопросов, ушла. Заметив, что она пустилась чуть не бегом, я крикнул ей в окно:
- Зося, только, пожалуйста, там ничего не говори... Скажи, что... у меня заболела голова.
- Ну-ну, не беспокойся, - ответила сестра, подбегая ко мне. - Я о тебе дурного не скажу.
- Так помни, Зося, если ты хоть немножко меня любишь.
Тут мы, разумеется, очень нежно расцеловались.
Трудно сейчас откопать в памяти чувства, которые меня терзали после ухода Зоси. Как это Лёня посмела так со мной разговаривать?.. Правда, учителя и особенно инспектор обращались со мной довольно фамильярно, - да, но это старые люди. Однако среди товарищей в первом классе (теперь уже во втором) я пользовался уважением. Да и тут, в деревне, вы бы послушали, как со мной разговаривал отец, поглядели бы, как мне кланялись батраки; а сколько раз меня приглашал приказчик: "Пан Казимеж, может, заглянете ко мне: посидим, покурим..." А я ему на это: "Благодарю вас, я не хочу привыкать". А он: "Какой вы счастливец, что у вас такая сила воли... Вы бы не поддались и гувернантке..."
Соответственно обращению старших я тоже держался очень степенно. Недаром сам приходский ксендз говорил отцу: "Вы посмотрите, дражайший мой пан Лесьневский, что школа делает с мальчиком. Только год тому назад Казик был сорванцом и ветрогоном, а сейчас, дражайший мой, это дипломат, это Меттерних..."
