— Дари… — тихий полушепот в висок девушки, вперемешку с поцелуями по ее бархатистой коже, — Моя… — руками продолжая исследовать такое податливое тело.
Я хотел изучить каждую черточку ее лица, лаская и наслаждаясь. Целовать прикрытые глаза в ореоле пушистых, чуть подрагивающих ресниц. Ее теплое дыхание на моей коже, и робкие прикосновения в ответ.
Не выдержав столь приятной пытки, я утробно зарычал и впился в ее губы страстным поцелуем. На миг замерев, Дари ответила, выгибаясь мне навстречу. Ее ноготки слегка царапали мне кожу на плечах и спине.
Мы безумно растворялись в наслаждении, охваченные порывом страсти. Сливаясь в единое целое в этой бездне чувств.
Одежда, сброшенная в ненасытном желании обладать друг другом, валялась по углам беседки. Я, кажется, порвал на ней платье, обнажая нежную, и ритмично вздымающуюся грудь. Мои руки по ее алебастровой коже. Чуть слышный стон и прогиб стройного, женского тела. Томительные ласки, жар плоти и волнение как в первый раз. Ее сладкие, припухшие от поцелуев губы дарили удовольствие.
В моей груди все сжалось, и краски померкли в сравнении с ее чувственностью. Такой Дари я еще не видел никогда и боялся, что это может не повториться. Ни одна женщина еще не отдавалась мне с такой нежностью и страстью, как будто это последний миг единения, за которым больше ничего…
Я еще не до конца верил, что могу прикасаться к ней так самозабвенно, не беспокоясь, что она растает, как мираж. Мне хотелось спрятать ее от всех бед, дышать с ней одним воздухом, не выпуская из своих рук. Мы стали не просто одним целым, мы разделили этот миг души на двоих, раскрываясь полностью.
Свет двух лун, отражаясь от озера, скользил по ее коже, создавая иллюзию свечения. Она была великолепна. Распластанные волосы по тонким плечам, чуть запрокинутая голова и прикрытые трепещущие ресницы. Я срывал стоны с ее нежных губ, наслаждаясь единением, и так боялся спугнуть это наваждение. Моя нимфа, дриада, доверчиво льнущая ко мне.
Я старался быть нежным, насколько мог, прижимая к себе, исследуя каждый уголок ее тела. Горьковато-сладкий запах ее, и мысль, что кто-то другой мог притрагиваться к ней, сводили меня с ума. От этого рыча, я с удвоенной страстью накидывался на нее, пытаясь стереть воспоминания о других. Наши тела переплетались, теряя очертания, становясь одним целым и было не разобрать, где заканчиваюсь я и начинается она.
Я знал, что после этой ночи все изменится. Да, я боялся! Боялся, что она больше ни посмотрит в мою сторону и не будет столь доверчива и откровенна в своих эмоциях и чувствах. Я боялся, что эта безудержная пытка закончится, и я потеряю ее.
