- Пошли, ребята, домой! - проговорил он вслух.
Обратно возвращались молча. Ендрек искоса поглядывал на отца и томился дурными предчувствиями, Слимака терзала тревога.
- Экая собачья порода! - шептал мужик, сжимая кулаки. - Никогда у шляхты не поймешь, врут они или правду говорят... Аккурат как евреи.
На половине пути проголодавшиеся мальчики убежали вперед. Не успел Слимак войти в хату, как жена спросила его:
- Что это Ендрек болтает, будто тебе хотели продать луг за сто двадцать рублей?
- Хотеть-то хотели; будут землю опять раздавать, вот они и боятся, слегка оробев, ответил мужик.
- Я сейчас сказала Ендреку: либо, говорю, брешешь, либо тут что-то нечисто. Кто ж станет отдавать за сто двадцать рублей то, что стоит все двести?
Слимак разделся, сел за стол и за обедом стал рассказывать жене, что с ним произошло.
- Ух, и хитры же! Я и не пойму, как они прознали, что мы насчет луга идем, только напустили вперед на меня своего шурина.
- Это очкастого, что вчера приставал ко мне на реке? - догадалась Слимакова.
- Его самого. Вот он, холера, и перебежал нам дорогу: Ендреку сунул денег, мне шапку нахлобучил на голову - все это, чтобы глаза отвести, и сперва начал издалека: "На что тебе, дескать, луг? Да у тебя и так невесть сколько земли. Да ты знаешь ли, что десять моргов - это несметное богатство?"
- Ну как же, богатство!.. - прервала Слимакова. - У его зятя поди добрая тысяча моргов, и то жалуется!
- Уж так-то, прохвост, меня морочил... А как увидел, что я сам не промах, повел меня к пани. Тут она стала мне зубы заговаривать, чтоб я к ней ребят присылал учиться, а пан все на органе поигрывал.
- Что ж, он в органисты пойдет, когда у него землю отнимут? - спросила хозяйка.
- Он у нас все время играет; делать-то ему нечего, вот он и наигрывает. А потом, - продолжал мужик, - вышел пан, и сейчас же они начали лопотать по-французски, что, дескать, мужик (стало быть, я) страсть какой твердый, что подступиться к нему (стало быть, ко мне) нет возможности и надо поскорей мне луг продать, покуда я не опомнился.
- А ты и понял, что они говорят?
- Чего тут не понять! Я и по-еврейски малость понимаю.
- И ты не стал луг покупать? Хорошо сделал: что-то тут нечисто, заключила женщина.
Но мужика не радовала похвала жены: им снова овладели сомнения относительно намерений помещика.
"А вдруг они в самом деле хотели дешево уступить мне луг?" - думал он. Бросив обед, он бродил из угла в угол по хате. Все сильнее терзало его беспокойство, что, может, зря упустил он такой случай, и он старался приободрить себя, бормоча:
