Одинаковые действия в одинаковых ситуациях могут совершаться не только одним героем, но и разными; так фабульная логика приводит к классифицирующим персонажей мифа по ситуациям каталогам типа «Кто убил мать», «Кого растерзал кабан» и пр. (при этом, так как мы имеем дело с мифологией, прошедшей через призму трагедии, подавляющее большинство этих каталогов окажутся перечислениями несчастий). Однако в одинаковых ситуациях каталога не все может быть совсем сходным; тогда можно расширить отдельные пункты, указав различия причин или способов, например, что Алфея убила сына из мести, а Агава — по воле Диониса, Геракл убил жену в безумии, а Кефал — по неведению, что из числа покончивших с собой героинь Гекуба и Ино утопились, Эвадна и Семирамида бросились в костер, а Филлида и Эригона повесились56) и пр. Если же расширять подобные комментарии дальше, то каталог превратится в мини-сборник фабул по определенной теме, точнее классификационной рубрике; таким образом в гигиновские каталоги включены в качестве пунктов не уступающие по размеру фабулам основной части сборника рассказы о Клеобисе и Битоне, Гармодии и Аристогитоне, Гагнодике и др.57) Упомянутые истории вписаны в рукопись позднее, но в полном согласии с композиционной логикой фабульно-каталогического сборника.
Сами каталоги также могут быть однотипными; тогда возникает «каталог каталогов», примером которого является фаб. 273, в которой один за другим приводятся перечни победителей игр мифологической эпохи.
В подавляющем большинстве случаев первыми словами фабулы у Гигина являются, иногда в ущерб дальнейшему развитию синтаксиса, имя и генеалогия главного действующего лица — именно с этого требует начать «дезис» фабульная логика58), именно имя и было обычно заголовком трагедии и символом стоящего за ним сюжета. Эта тенденция ведет к тому, что иногда первое предложение фабулы вообще теряет сказуемое и становится назывным, например: Хлорида, дочь Ниобы и Амфиона, или: Амик, сын Нептуна и Мелии, царь Бебрикии59). Подобные «заголовочные» предложения — это та же самая синтаксическая и логическая единица, что и пункты гигиновских каталогов, а следующая за ними собственно фабула — то же, что уточняющие каталог приписки, о которых говорилось выше. Таким образом весь сборник Гигина оказывается в потенции одним «сверхкаталогом», отвечающим на некий вопрос, который условно можно сформулировать как «Кто действовал в мифические времена» или «Кто известен поэтам и мифографам», а фабулы — его пунктами. Таков логический предел фабульного подхода к мифам.
