Колечка К. поцеловал и эту.
— Пить хочешь? — спросила Барбара из-под панамы.
— Не, — сказал юноша и полез с поцелуями вверх по ноге.
Старые плавки. Жесткие волосы.
Когда же уймется жара…
Краска на лице
Настася по привычке влезла на березу. Миша остался внизу и все прекрасно видел.
Домой шли за руки. Летали комары. Вдалеке мычали коровы.
— А давай не пойдем домой, — предложил Миша.
— Стыдно, — сказала Настася, — заругают.
— Тю, — сказал Миша и пошел вперед.
Врач-терапевт
Пришел Брокгауз и Ефрон в больничку.
— Раздвоение, — говорит, — сделайте что-нибудь.
— Не фантазируй, — сказал терапевт и понюхал ногти.
— Нет, ну как же, — запротестовал Ефрон и Брокгауз.
— Да так вот, — пояснил медик, — так как-то все…
Трубоплан
Полетел трубоплан в Грецию. Мама родная, все гудит, двигатель — гу-гу. Летатель за рулем, пассажиры возбудились, реки внизу мелькают.
— А я иду, шагаю по Москве, — орет летатель. Пот с него течет, член стоит. Перелет, одним словом.
Вдруг заходит стюардесса и говорит загадочно:
— А Греции — нет.
— Как нет? — удивляется трубоплан.
— А так, — кокетничает стюардесса, — слямзили.
— Да-да, — понимающе ухмыляется летатель, — Греция — родина Европы!
— Умерла от родов, — хохочет помощник летателя. — Воздуху, воздуху больше!
— Как хотите, — сказал трубоплан и упал в море.
Летчики войны
— Жу-ж, жу-ж, — эскадрилья в небе плывет.
— Бу-бу-бу, — зенитки бахают.
А по радио Бранденбургский концерт передают из Берлина.
Расплакаться можно.
Разговорки
Бандит Матвеев выпрыгнул из леса. Связал двух монахов, изжарил и съел. И все.
«Без базаров, — думал Матвеев, — а мужиков жалко».
Дождь пошел. Выехали велосипедисты. Едут, перекликаются.
— Маша, я здесь!
— Я здесь, Евгений, я твоя!
Понятно, что хоть и не голоден был бандюга, но рассердился. Все-таки поприличней как-то надо. Взял и съел велосипедистов.
Сел на пенек Джо Дассена послушать. Сидит — икает.
Тут грибники.
— Ау, — кричат, — Машенька, ау, милая!
— Вот, блин, — расстроился Матвеев, — ну сдался им этот лес.
Взял и грибников съел.
Живот раздуло. Натурально, непроходимость.
А тут — лесники. Убили Матвеева, брюхо ему вскрыли, да и освободили всю эту дребедень. Такие звери.
Перегоны и кровь
Раз — выстрел. Раз — выстрел. Тпру. Кони — фыр, фыр.
— Привет, друзяки, — сказал батька Махно. — На электричках ездим?
— А они живут красиво, — пошутили всадники.
— Тикайте, — сказал Махно. — Кто убежит — ничего не сделаю, а кто не убежит — тот, что ж.
Как ломанулись!
Народ бежит, селезенка екает, ветер свищет.
