Михась за это стал целовать хозяйку.
Влас вышел во двор покурить и вообще.
Дождь продолжался. От уборной к дому шел гусь холмогорской породы. Кстати, одной из старейших пород, разводимых в центральных областях России.
Гусь шел мокрый, и было ему это все гадко.
Утром приехали с Михасем к машине.
В городе Эльза скорбела о ботинках. Влас ходил по комнатам злой и не мог есть картошку. Она ему напоминала Беларусь.
На похороны Саньё-гитарист не пришел.
По вечерам Михась одним пальцем играет на фоно пасодобль.
В сентябре в баре поменялся хозяин.
— Умел бы я играть, — говорит Влас, прихлебывая вино, — играл бы на маленьком саксофоне, — таких не делают, да и я играть не умею.
Тимоха
У Тимоши есть груша, жена любимая Ксения и две дочери. Дочки взрослые. У Аллочки муж Виктор.
Начальник у Виктора — Степан Тимофеевич, очень гордится своим отчеством.
— У меня тесть такой, — говорит Виктор, — в войну зеков охранял. Хороший мужик.
Давай, давай
У человека ограниченное количество зубов и памяти. После нормальной битвы можно лишиться половины.
Память же первейшая вещь. Тут — ходи, тут — не ходи.
Женька подрался и позабыл, где. Пришел туда через неделю — получил по зубам второй раз.
Отец глянул ему в рот и порадовался, что эти были молочные.
Мазики
В семье Мазиков окотился кот.
— Ах, ты, сука, — задумчиво говорил старший Мазик, — ах, ты, Штирлиц. Нет, ты скажи, мать, как это может быть?
— А меньше на него материться надо было, — говорила философская жена.
— Да, — прочувствованно замечал Мазик, — прав отец Валентин, велика сила слова.
Встречи с Лиз
Лиз приезжала в село к тетке. Она барышня. Тетка, еще не старая скворечница, молодая еще.
Колечка К. полюбил Лиз. Лиз же хотела Мазика Сашку. Еще с того года.
Чудесно.
Но телеграфист ведь красавчик.
С теткой решили пригласить и того и другого. Пригласили.
Колечка К. пришел рано и сразу сказал тетке о своей любви. Мазик пришел — выпили. Колечка К. плакал и рассказывал о своей первой жене. Спели песню.
Лиз и тетка напились в дымину, и Мазик ушел с теткой.
Лиз обнимала Колечку К. и приятно провела ночь.
Странно, но похмелья не было вообще. Колечка списал все это на свежий воздух и дал маме телеграмму в четырнадцать строк.
О Василии, церковном строителе
Первый помощник у отца Валентина был слепой Заболот. В горячем июле, помолясь, приступили к рытью фундамента под церковь.
Слепому рыть — одно удовольствие. Все равно не видишь, сколько осталось.
В конце августа, на белый налив, явился упрямый Василий. Украдкой прислонясь к забору, смотрел на грязную потную спину отца Валентина и негромко богохульствующего Заболота.
