мужском. Темно–синие штаны и пиджак, белая рубашка, образ смягчала только тонкая
золотая цепочка, на которой висел крестик, и отсутствие галстука. Ее волосы были
жестче, короче и уложены в строгом стиле. Туфли на каблуках.
Это была не ее одежда, но она ей подходила. Они словно принадлежали ей. Но, когда
она встала, было что–то странное. Вес на ее бедре. Дана пересекла комнату, у зеркала
расстегнула пиджак, отогнула его и увидела пистолет.
Пистолет.
Он был небольшим, скрывался в кожаной кобуре, пристегнутой к ее поясу.
– Что…? – пробормотала она.
Дана знала пистолеты. Дети военных всегда знали. Ее братья и папа брали их с
Мелиссой в тир в любой городе, где они жили.
– Пистолет нужно трогать с умом, Старбек, – сказал ее папа, когда они впервые
пошли в тир. Он называл ее Старбеком. Он был Ахавом. Все началось, когда они впервые
прочитали вместе «Моби Дика». Эту книгу она любила, а Мелисса ненавидела. Книга
создала связь с отцом, которую Дана не всегда ощущала. Связь, казалось, часто
прерывалась. Порой он казался далеким, холодным, и его холод передавался ей,
отталкивал ее. А потом он улыбался, и глаза хитро блестели, ярко, как Полярная звезда, и
он звал ее Старбеком, а она его Ахавом, и все было хорошо.
Пистолет в кобуре был неизвестной модели. Она посмотрела на отражение оружия,
но не трогала его.
«Он не твой, – сказал голос в ее голове. – Пока что».
Тут она заметила, что отражение у нее не такое. Другое. На нее смотрело такое же
хмурое лицо, но старше. Лицо женщины, не девочки. Но не сильно старое. Лет на десять
старше? Чуть меньше. Достаточно старое, чтобы было видно, что годы были непростыми.
Лицо было напряженным, блеск сомнений и подавленного гнева виднелся в глазах.
И страха.
Там был настоящий страх. Скрытый, подавленный, загнанный подальше. Но там.
– Мне страшно, – сказало ее отражение. Ее голос тоже был другим. Старше, строгим,
контролируемым.
– Из–за чего? – спросила Дана у своего отражения, говоря так, словно это был
другой человек.
Отражение ответило:
– Страшно верить.
Дана облизнула губы.
– Мне тоже.
Отражение было печально, словно это был не тот ответ.
– Из–за чего?
Дана сказала:
– Я боюсь, что бог говорит, а его никто не слушает.
– Знаю, – сказала другая Дана. Пыль парила в воздухе вокруг зеркала, она двигалась
синхронно с отражением, хотя две Даны были разными.
Женщина с ее лицом склонилась и прошептала:
