Одна из ее внучек пошла учиться в университет неподалеку, и этот университет превратился из местного секрета в знаменитый на весь мир буквально на глазах этой пожилой женщины. Эта внучка приезжала навестить ее каждую неделю. Она одна из всех потомков женщины навещала ее, и пожилая женщина обожала ее и иногда разглядывала ее с интересом: ей казалось, что вот так могла выглядеть она сама, если бы родилась в Китае, поскольку у внучки были черты пожилой женщины и, каким-то образом, китайские корни.
К улице, где жила эта женщина, вел небольшой подъем, и, когда она была маленькой девочкой, пожилая женщина толкала свой велосипед вверх, затем садилась на него и скатывалась вниз без педалей, а велосипеды в те времена были громоздкими и тяжелыми для подъема вверх, особенно для тех, кто мал, и такой она была тогда, и твой велосипед тоже был огромным, как и у нее. Ей нравилось увидеть, как далеко она могла укатиться, не останавливаясь, пролетая перекрестки, готовая притормозить, но не совсем уж готовая, потому что тогда было мало автомобильного движения, по крайней мере, так это ей вспоминалось.
У нее всегда жил карп в мшистом пруду позади ее дома, карп, которого внучка называла золотой рыбой, и она все еще помнила имена почти всех на ее улице, и большинство их жило тут долгое время — они были старыми калифорнийцами, из семей калифорнийцев — но со временем все поменялось и менялось очень быстро, и теперь она не знала никого из живущих и не видела смысла, чтобы узнать, потому что люди покупали и продавали дома, как покупаются и продаются ценные бумаги, и каждый год кто-то выезжал, и кто-то въезжал, а теперь все эти открытые двери из всяких мест, и всякие разные люди появлялись вокруг, люди, которые вели себя, как будто они были дома, и даже бездомные, неговорящие по-английски, вели себя по-домашнему, потому что они были молодыми, и, выйдя на улицу, она почувствовала себя, что тоже мигрировала, что все куда-то мигрируют, даже оставаясь в одном и том же доме всю свою жизнь, потому что тут ничего не поделаешь.
Мы все — мигранты во времени.
По всему миру люди исчезали из тех мест, где были раньше, из когда-то плодородных, а ныне засыхающих, долин, из побережных поселков, задыхающихся от приливных волн, из перенаселенных городов и смертельно опасных полей сражений, и исчезали также от других людей, людей, которых когда-то любили, как и Надия исчезала от Саида, а Саид — от Надии.
