Она встала позади ее родителей, которые приветливо кивнули головами Саиду, и он повернулся и повел их от того места, которое уже становилось их местом, в другое место, где, не сворачивая никуда в сторону, можно всегда было найти еду.
* * *
Северные летние вечера — бесконечны. Саид и Надия часто засыпали задолго до темноты, и перед сном они часто садились снаружи на землю, спиной к общежитию, и уходили вдаль своими телефонами сами по себе, хотя со стороны казалось, что вместе, и иногда он или она озирались вокруг и ощущали своим лицом ветер, продувающий насквозь потревоженные поля.
Их разговоры почти прекратились, и к концу дня они, обычно, уставали настолько, что могли еле говорить, а телефоны обладают сами по себе особенностью отдалению от присутствия другого человека, что тоже сказывалось на них, и Саид и Надия больше не касались друг друга, лежа в постели, не так, как ранее, и не потому, что их занавешанное жилье в павильоне не казалось приватным местом, или не только из-за этого, а если начинались продолжительные разговоры, они — пара некогда согласных друг с другом людей — начинали пререкаться, словно их нервы были настолько напряжены, и долгое близкое нахождение вызывало приступ боли.
Каждый раз, когда пары меняются, они начинают, если их внимание в тот момент на своем спутнике, видеть друг друга по-другому, поскольку у характеров нет одного неизменного цвета — белого или синего — а, скорее, представляют собой экран, а тени, отбрасываемые нами на него, зависят от того, где мы находимся. То же происходило с Саидом и Надией, обнаружившими, что изменились в глазах друг друга в этом новом месте.
Саид для Надии стал казаться более привлекательным, чем был ранее, и его тяжелая работа и стройность тела очень шли ему, и работа давала ему время для молчаливых раздумий, вылепляя из молодого человека мужчину. Она заметила, как другие женщины иногда поглядывали на него, и все равно ее странным образом не волновала его привлекательность, словно он был камнем или домом, нечто таким, чем можно восхищаться, но не иметь никакого желания обладать.
У него появились редкие седые волосы в бороде — новоприобретение этого лета — и он молился с большей регулярностью каждым утром и вечером, и, очевидно, во время обеденного перерыва. Когда он разговаривал, речь шла о прокладке дорог и списке получающих жилье и политике, но никогда — о своих родителях, об их путешествии, о местах, какие они могли бы когда-нибудь посетить, и о звездах.
