А потом были похороны, поминки, бесцельное шатание по городу, изнывающему от жары и пыли, зарево над Кумским полигоном, душный вагон, бессонная ночь, запах мочи в тамбуре, смятение, боль, тоска, тоска, тоска…
Все это, да еще это потрясение на станции «Комсомольская кольцевая», так навалилось на меня, что я заснул на диване в комнате с картой ада на стене, а по пробуждении не сразу понял, где нахожусь и кто эта женщина с широкими бедрами, которая меня разбудила.
– Игруев, – повторила она мягким низким голосом, – помогите же мне, Игруев…
– А сколько времени?
– Два часа.
– Ночи?
– Пойдемте же!
От голода у меня кружилась и побаливала голова, я чувствовал запах своего немытого тела, мне хотелось в туалет, мне надо было привести себя в порядок, собраться с мыслями, чтобы произвести хорошее впечатление на Фрину, но было не до того, надо было спешить.
Пять ступенек, пустой коридор, большая пустая комната с диванами, снова пустой коридор.
Всадница токнула дверь, и мы оказались в спальне, освещенной торшером, который стоял в дальнем углу.
В огромном кресле полулежала женщина, ее правая нога покоилась на банкетке. Она помахала мне рукой и сказала веселым голосом:
– Кажется, я сломала ногу.
– Я не врач, я…
– Алина боится прикасаться к немытым ногам, – сказала женщина, глядя на всадницу. – А я не доверяю женщинам.
Опустившись на корточки, я ощупал ногу.
– Смещение сустава совсем небольшое, – сказал я. – Может быть, это подвывих. Но не перелом. Что бы это ни было, связка порвана. Этого не видно, но коллагеновые нити в таких случаях всегда рвутся. Нужен бинт… или какой-нибудь платок… а завтра – к врачу…
– У вас красивые руки, – сказала она. – Красивые мужские руки.
Я с изумлением посмотрел на свои руки, но тут Алина принесла бинт, и я перевязал распухший голеностопный сустав.
– Что у вас с рукой?
– Локоть, – сказала женщина. – Ушибла, когда падала.
Я ощупал распухший локоть и на всякий случай тоже перевязал.
– Спасибо, Алина, – сказала женщина. – А теперь вам придется поухаживать за мной, – сказала она, когда Алина вышла. – Помогите мне добраться до кровати, пожалуйста.
Обняла меня рукой за шею, запрыгала на левой ноге, остановилась схватившись за спинку кровати.
– Откиньте одеяло, – скомандовала она. – Теперь помогите снять юбку. Слева. Пуговицы слева.
Я расстегнул пуговицы и снял с нее юбку, пытаясь убедить себя, что раздеваю труп, хотя мне никогда в жизни не приходилось раздевать труп. Потом она подняла здоровую руку и попросила снять блузку. Повернулась спиной, я расстегнул лифчик, сунул его под подушку. «Это тоже», – сказала она, повернувшись ко мне лицом, и я снял и это, помог ей облачиться в ночную рубашку, уложил, подсунув под больную ногу скатанное в валик полотенце, и укрыл одеялом.
