В Кумском Остроге еще остались дома с печным отоплением – за рекой, в Слободе. Уголь хранили в сарайчиках, стоявших во дворах. Иногда ветер доносил из-за реки запах едкого дыма. Раз в год в нашей газете выступал инспектор пожарной охраны, напоминавший гражданам правила безопасности при эксплуатации печей, нарушение которых влечет за собой угрозу отравления угарным газом и так далее. Про этого инспектора в городе говорили, что его жизнь испортили родители, назвавшие сына Ариэлем. Этот сильно пьющий мужчина был дальним родственником Николая Ивановича Головина.
Незадолго до отъезда я простился с бывшим главным редактором. Услыхав о том, что я уезжаю, он оживился, заговорил о поиске смысла бытия, который обретается не в конце жизни, а в пути, попутно, о том, что поиск и есть созидание, и в этом смысле космогония ничем не отличается от теологии, потом вдруг оборвал себя, пожал мне руку и побрел по тротуару, не обращая внимания на пса, следовавшего за ним жалкой тенью, а я уселся на склоне оврага, закурил и стал считать вагоны товарного поезда, который тянулся внизу: раз, два, три, четыре, хоппер, пять, шесть, семь, белая лошадь, белая лошадь, белая лошадь, белая лошадь, хоппер, четырнадцать, пока поезд не скрылся в тоннеле, во тьме…
– Игруев, – проговорила мягким низким голосом светлая всадница, оседлавшая безобразную тварь, – помогите же мне, Игруев…
Глава 12,
в которой говорится об исторической запятой, жилете Шопенгауэра и самом необычном эротическом переживании в жизни
В те дни, когда ГКЧП пытался отстранить Горбачева от власти и предлагал всем желающим жителям городов бесплатно получить 15 соток земли для садово-огородных работ, когда политическая Москва бушевала, когда в столицу входили таманцы, парашютисты и танки Кантемировской дивизии, а у Белого дома строились баррикады, я в Кумском Остроге занимался похоронами отца – получал справки, оформлял участок на кладбище, договаривался с землекопами и музыкантами…
Когда Австралия сказала, что отец умер, я вошел в спальню, увидел его лежащим лицом к стене и замер. Почему-то мне казалось, что он должен лежать на спине со скрещенными на груди руками, а он лежал на боку, упершись лбом и правой рукой в стену, и от неожиданности я обмер, и слезы сами потекли по щекам.
Австралия задернула шторы и взяла меня за руку, но тут раздался звонок в дверь – приехала «Скорая помощь», и я спустился во двор, обошел наш дом по кругу несколько раз, вернулся домой, взял деньги, талоны на водку и отправился на кладбище, но прежде зашел на почту и дал телеграмму деду.
