После ужина, когда все поднялись из-за стола, Николай незаметно шепнул Шуре:
— Я хочу, чтобы вы были моей женой.
Чувствуя, что теряет сознание, она схватилась за спинку кресла.
— Вы шутите, ваше императорское высочество, — еле слышно проговорила она.
— В половине второго ждите меня в Малахитовом зале, я вам докажу, что не шучу.
С побледневшим лицом Шура опустилась в кресло.
Тотчас же к Николаю подоспела княжна Урусова:
— У вас новый роман, Ники?
— С чего вы взяли?
— Что это вы там шепчетесь с капитанской дочкой?
— Её отец — генерал.
— Какая разница?
— К тому же она очень мила и умна.
— Когда-то вы были такого же мнения обо мне.
— Я никогда не меняю своего мнения.
— Предоставляю вам возможность это доказать, — захохотала княжна, уводя Николая на контрданс.
Чтобы отделаться от приставаний Урусовой, Николаю пришлось прибегнуть к помощи неотразимых чар стройного лейтенанта барона Остен-Сакена, пригласившего навязчивую княжну на кадриль.
В Малахитовый зал цесаревич вошёл, когда до половины второго ещё оставалось тринадцать минут. Отделанная позолотой и уральскими самоцветами, самая красивая комната дворца освещалась лишь отблесками пламени каминов. Слева за окнами тускло мерцали оранжевые фонари занесённой снегом стрелки Васильевского острова. Справа ночную мглу прорезал золотой шпиль Петропавловской крепости.
«Какая дивная ночь, — подумал Николай. — Сейчас бы раскрыть окно и пролететь птицей над этой волшебной красотой»…
В этот момент мягкие, пахнущие тончайшими духами ладони заслонили его глаза.
— Шура, — сказал он, нежно касаясь прижатых к его лицу длинных пальцев.
— Это я, я, Ники, — прошептала княжна Урусова, срывая поцелуй с губ цесаревича.
Прервав поцелуй, Николай открыл глаза и отстранился:
— Так это вы, Сандра?
— А вам казалось, что вы целуете другую, проказник? Кого вы здесь ждёте, юную дебютантку?
— Сандра, простите. Произошла ошибка. Я... мне надо сейчас побыть одному.
— В разгар бала одному? Бедненький, мне вас жалко, — кокетничая, произнесла Урусова и крепко сжала его в своих объятиях.
Николай робко пытался оказать сопротивление, но Урусова навалилась на него своим полным красивым телом, ноги его подкосились, и он упал на паркетный пол, увлекая её за собой.
Когда часы на зелёном камине пробили две четверти второго, в Малахитовый зал вошла Шура. Сперва она лишь заметила лежащее на полу в странной позе тело в вицмундире гвардейского экипажа, когда же через мгновение её глаза привыкли к полутьме, она вскрикнула и выбежала из зала.
