— Вы всегда её слушаетесь?
— Разумеется.
— Так это она вам велела познакомиться со мной?
— Да, но вы нравитесь не только маме, но и мне... У вас тоже была несчастная любовь?
— Я никому не рассказывала об этом, но почему-то с вами мне хочется быть откровенной. Два года назад юноша, которого я любила, не смог выдержать двухдневной разлуки со мной и застрелился.
— Как его звали?
— Ваня.
— Сын генерала Драгомирова?
— Откуда вы знаете?
— Генерал Драгомиров даёт мне уроки тактики. А после того, как застрелился его сын, он на целый месяц отменил занятия!.. Мне ещё тогда захотелось с вами познакомиться. Я хотел себя проверить, смог бы я застрелиться из-за любви.
— Я бы никогда не дала вам повода... — Шура не успела закончить фразу, как появившаяся откуда-то княжна Орбелиани схватила Николая за руку и увлекла в раскрытую дверь Николаевского зала.
— Ты не пропускаешь ни одной юбки. У меня на глазах увиваешься за какой-то девкой из Коломны!
— Тише, Соня, тише. Не устраивай, пожалуйста, здесь сцен. Мы с тобой обо всём поговорим в другом месте.
Музыканты уже настраивали инструменты, чтобы возобновить танцы.
— Где мы ещё можем с тобой поговорить? Ты меня избегаешь! — воскликнула княжна Орбелиани, с трудом сдерживая рыдания.
— Я и не думал тебя избегать. Хочешь, до конца бала я буду танцевать только с тобой?
Глаза княжны засияли от счастья, она всем своим юным телом радостно отдалась нахлынувшему вихрю вальса.
Княжна не отпускала от себя Николая, пока оркестр не сыграл прощальный вальс. И только в половине третьего, когда гости начали расходиться, цесаревич, улучив минутку, подошёл к Шуре и шепнул:
— Вы приглашены на бал-концерт?
— Да.
— Приходите обязательно. Я хочу вас видеть.
Малый бал, или бал-концерт, состоялся ровно через неделю — в воскресенье 21 января 1890 года. Приглашённых было всего четыреста человек, почти все друг друга знали, что делало обстановку более непринуждённой.
Николай, одетый в вицмундир гвардейского экипажа, сразу же заметил Шуру и приветливо ей улыбнулся, однако до самого ужина ни разу к ней не подошёл. Шуре хотелось плакать от обиды, но она делала вид, что от души веселится. Её утешало лишь то, что Николай почти ни с кем не танцевал, кроме княжны Урусовой. Пышнотелая брюнетка буквально не давала ему прохода.
После полуночи в трёх парадных залах дворца гости расположились на ужин. Шура и цесаревич сидели за одним столом в Николаевском зале. Наследник был в хорошем настроении, много шутил и веселился. «Если он сегодня ко мне не подойдёт, — подумала Шура, — я стану бомбометательницей и нигилисткой».
