Он встал рано, чтобы закончить упаковываться; в девять ему нужно было быть в аэропорту Гатвик. Он принес Джен чашку чаю, поставил на прикроватную тумбочку. Глаза ее оставались закрытыми. Когда ему пришла пора уходить, он долго стоял в дверях, точь-в-точь как накануне, когда задал ей вопрос, на который она не ответила.
– Мне надо идти, – сказал он, и она рывком села в кровати.
– Конор, – тихо сказала она, – пожалуйста, прости. Подожди уходить. Мне очень жаль. Мне так жаль. Я просто почувствовала…
– Я опоздаю на самолет, – резко оборвал он ее. Конор был раздражен, потому что она знала, что он должен идти, и если она хотела поговорить, если действительно хотела с ним помириться, она могла сделать это раньше.
– Пожалуйста, – сказала она слабым, напряженным голосом.
Он покачал головой.
– Я не знаю, что с тобой происходит, Джен. Похоже, что я один прилагаю усилия. И похоже, что бы я ни делал, все выходит не так. – Он подхватил дорожную сумку и, поворачиваясь, чтобы идти, увидел выражение ее лица. Он понял, что она сейчас заплачет, и в эту секунду решил, что не будет ее утешать.
Он ушел, не поцеловав ее на прощанье.
Как только он прилетит в аэропорт Корка, он позвонит ей на работу и скажет, как он сожалеет о случившемся, скажет, что любит ее больше всего на свете, что всегда будет любить. И извинится за то, что спрашивал ее, любит ли она его по-прежнему, потому что знает, что она любит, он знает об этом в глубине души, как он мог об этом спрашивать? Это было для нее оскорбительно, это было обидно. И хотя он по-прежнему чувствовал, что она была несправедлива, сейчас, в холодном, ясном свете дня, здесь, на высоте тридцать тысяч футов, при надвигающейся смертельной опасности, он признавал, что, возможно, только возможно, принимал такие решения, которые нужно было бы обсудить с ней. Как, например, поездка в Корк на Рождество.
И, размышляя над этим, он абсолютно точно понял, почему она так сказала о женитьбе и детях. Он знал, что она услышала его разговор с матерью и тетками после рождественского обеда, когда они спрашивали, когда будет свадьба и внуки и все такое прочее, а он сказал, мол, скоро, через год-два. Он знал, что ее это немного расстроило, но он сказал так только для того, чтобы от него отстали. Но сейчас до него дошло, что ей он никогда этого не объяснял.
Ах, если бы только они все это обсудили. Короче говоря, проблема была в том, что они в последнее время мало разговаривают по-настоящему. Это, вероятно, тоже была его вина, или, во всяком случае, большей частью его вина. Он постоянно работал, он часто ездил в Ирландию, плюс еще те месяцы, когда у них жил Дэн (что было еще одним решением, которое он принял единолично, не посоветовавшись с ней), и у них было мало времени на самих себя.
