Непосредственно перед отправлением они делают глоток «Горлодера», крепкого напитка, который готовится путем размачивания в марсале кусочка пармезана.
В охотничьей хижине, затерянной в голубовато-зелено-золотистом лесу, две пары сидят за старым колченогим столом, сколоченным из грубых дубовых досок.
Кровавый закат недолго агонизирует в бездонном подбрюшье тьмы, как будто во влажном чреве гигантского, почти жидкого китообразного.
В ожидании крестьянки-стряпухи на столе пока только пустота, и единственная пища – свист, который ветер наматывает на дверной замок слева от едоков.
С этим свистом соперничает долгий, тонкий стон скрипки, тянущийся из комнаты справа, где находится выздоравливающий после болезни сын крестьянки.
Затем на минуту наступает тишина. Потом две минуты бобов с оливковым маслом и уксусом. Потом семь каперсов. Потом двадцать пять черешен в спирте. Потом двенадцать жареных картофелин. Потом четверть часа молчания, во время которого рты продолжают пережевывать пустоту. Потом глоток вина Бароло[119], которое держат во рту в течение минуты. Потом одна жареная перепелка на всех едоков, причем нужно тщательно понюхать ее, но не есть. Потом четыре долгих рукопожатия с крестьянкой-стряпухой, и все уходят в лес, в темноту, ветер и дождь.
Обычно за кажущейся показной веселостью свадебных обедов скрываются тысяча тревог и постоянное беспокойство: окажется ли брак удачным или нет с точки зрения рассудка, чувственности, плодовитости, карьеры, домашнего хозяйства.
Бесчисленные поздравления взрываются с треском, как петарды, с опасностью как для пальцев, так и для языка.
Теща лихорадочно отвечает на комплименты, советы, сочувственные взгляды и неискренние выражения радости. Новобрачная уже в объятиях ангелов. Тщательно расчесанный новобрачный подается под оливковым маслом. Кузены под уксусом. Подружки невесты – сплошь щетки, гребенки и шпильки зависти.
Детвора до изнеможения лопает конфеты и топчется по флердоранжу, украшающему свадебное платье невесты.
Никто не в состоянии проглотить ни кусочка, не говоря уж о том, чтобы смаковать угощение: всеобщая растерянность препятствует нормальной активности нёба и желудка.
Поэтому за столом правит эквилибристика, царящая в умах.
Супницу с великолепным и всеми любимым супом (рис, фегатини[120] и фасоль в бульоне из перепелки) подает сам повар, высоко подняв ее, держа тремя пальцами и подпрыгивая на левой ноге. Донесет или не донесет? Возможно, он опрокинет супницу, и пятна на свадебном платье послужат уместной приправой к его дерзкой и чрезмерной белизне.
