– Проверьте решетки, проверьте решетки на вентиляции! – закричали они, но после снятия закопченных и черных решеток тяга в дымоходе не появилась. Тогда гномы побежали на крышу, и их развеселое и радостное уханье еще долго разносилось по лестнице, но, засунув в краснокирпичную старинную трубу железную кишку и пропихнув ее вниз на десять метров, они лишь сломали жесткий железный хобот. Потеряв и второй гибкий стальной шланг, гномы опустили в дымоход круглую шестнадцатикилограммовую гирю на крепкой собачьей цепи, но и гиря, поскрежетав по стенкам и уткнувшись во что-то то ли мягкое, а то ли твердое, была извлечена на свет под удивленные возгласы собравшихся вокруг трубочистов, не принеся никакого эффекта.
– Остается последнее, – произнес старший в клетчатой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей и в кожаных расхристанных ботах на толстой подошве, осмотрев красными мутными зрачками все честное собрание.
Подчиненные гномы поежились, но один самый маленький, но, наверное, и самый понятливый, достал из широких потертых кожаных штанин пупырчатую бомбу, которую все почему-то называли «огненный шар».
– Мы пустим огненный шар, – сказал главный.
– Мы пустим огненный шар, – эхом пронеслось по рядам гномов.
Бомбу подожгли и бросили в дымоход. Где-то в глубине, на уровне третьего этажа раздался глухой, утробный хлопок, дымоходная труба немного вздрогнула, красные кирпичные крошки посыпались с крыши внутрь, а к нашим с женой ногам в ванной комнате из трубы дымохода выпали две вороньих тушки.
Черные смоляные перья вылетели из трубы, и серый грязный прах толщиной в полсантиметра опустился на все предметы: на белоснежный с крапинками керамогранит, на старенькую автоматическую стиральную машинку, на зубные щетки и на зубную пасту, на вафельные махровые полотенца и на открытую на девятой странице, лежащую на посудомойке книгу «Рюрик – царь славянский». От неожиданно возникшей тяги листки книги зашелестели и зашипели, угрожающе и непотребно, как Змей Горыныч.
– Какая любовь, – всхлипнула Люда.
– Ромео и Джульетта, – произнес я.
– Двуглавый орел, – почему-то добавил рядом стоящий гном и заржал.
Потом трубочисты, весело и озорно фыркая, мыли руки в нашей ставшей безопасной ванной комнате под такой необходимой горячей водой и пили воду прямо из-под крана. От фильтрованной аквафоровской отказались, говоря, что очищенная вода невкусная, а у нас, в Люблине, из-под крана течет самая чудесная и питательная вода, не требующая никакой очистки.
