За ужином Ардалион Иванович сообщил нам, что он звонил в клинику, где лежал дядюшка Сунсун, владелец «Дядюшки Сунсуна». Сегодня в полдень Хасан Абдель Хуссейн скончался.
Ближе к полуночи нас отвезли на вокзал и посадили на поезд до Луксора. Поезд был шикарный, в каждом купе обеденный столик можно было поднять, а под ним обнаруживался умывальник. Мягкие постели, устланные чистейшим бельем, откидывались от стены. Хотя я и выспался после обеда, меня снова потянуло в сон, и я с наслаждением зарылся в душистую, ароматизированную постель, предоставив Николке, с которым мы делили двухместное купе, возможность в одиночестве вздыхать о своей Ларисе и считать, что это серьезное чувство.
Удовольствие восьмое
ГОРОД УАСЕТ
«Если бы тебе было, по крайней мере, две тысячи лет, — сказал старый фараон, — я бы охотно отдал замуж за тебя свою дочь, но разница в возрасте слишком велика. Нашим дочерям нужны долговечные мужья, а вы разучились сохранять свою плоть…»
Теофиль Готье. «Ножка мумии».
Мы ехали в глубь Африки.
Светило яркое солнце, за окном мелькали сады и огороды, пасущиеся ослы и дочерна загоревшие крестьяне, махающие мотыгами. Изредка попадались верблюды. Изящные очертания пальм отвлекали от мыслей, что не так-то легко сейчас махать мотыгой в поле.
Только сейчас, проезжая в поезде по берегу Нила, можно было воочию увидеть и осознать, что это за страна — Египет. Вся она, как кристаллы, облепливающие нитку, брошенную в крутой соляной раствор, нанизана на реку, и очень часто, то тут, то там, вдалеке, за зеленью крестьянских наделов, мелькала безжизненная желтизна пустыни. Таков Египет — зеленая кожа змеи по имени Нил.
В Луксоре нас поселили в гостинице «Виндсор».
Номера здесь были еще лучше, чем в «Индиане». В любой стране так — роскошный номер в гостинице небольшого городка стоит столько же, сколько номер с минимумом удобств в гостинице крупного административного центра.
Приняв ванну, я тщательно осмотрел в большом зеркале собственную персону. Мне показалось, что моя обычная телесная подтянутость стала переходить в нездоровую худобу, отчетливее выделялись ребра и ключицы, живот втянулся, как будто нас не кормили здесь «на убой». «Именно, что на убой», — усмехнулся я.
Выйдя из ванной, я спросил у Николки, не находит ли он во мне каких-либо изменений в худшую сторону. Он долго разглядывал меня и, в конце концов, обнаружил где-то за ухом седой волос, выдернул его и сказал:
— Не волнуйся, парень, ты еще хоть куда. Захочешь жениться, мы тебе найдем какую-нибудь одинокую старушку.
