— Да ты, Митька, сам бы сменял. Гляди, какой рваный, — сказал Меркулов.
— Ничего, я покуда так похожу.
— Ну что ж, нехай Черняк берет, — сказал один из бойцов. — Бери все. Вон галифе какие, да и сапоги хорошие.
— Бери, бери, Черняк. Носи на здоровье, — поддержали голоса.
— А ну, раздевайся! — твердо сказал Митька мироновцу.
Бандит, бешено взглянув на него, хрипло спросил:
— А я как же буду?
— На том свете ты и так походишь, — успокоил Митька. — Там одежа без надобности…
Спустя некоторое время они гурьбой вышли из хаты. Дождь перестал. По улице вели толпу пеших мироновцев. На окраине хутора штаб-трубач играл сбор.
V
В большом купе салон-вагона при свете свечи сидели за столом два человека. Один из них, плотный, крупном роста, в полковничьих погонах, говорил густым уверенным голосом, положив большие волосатые руки на стол. Другой, седоватый капитан, молча слушал его с сосредоточенным выражением на собранном в морщины старом лице.
— Сейчас мы переживаем наиболее острый момент, — веско говорил полковник. — Мы подходим к Москве и должны быть чрезвычайно осторожны в высказывании своих истинных взглядов. Мы не предрешаем ни будущего государственного устройства, ни путей и способов, коими русский народ объявит свою волю. Вот какая позиция должна быть сейчас у нашей печати, Алексей Николаевич. Это установка верховного командования, и тебе, как новому начальнику Освага, надлежит руководствоваться ею. — Полковник развернул лежавшую на столе газету и, взяв красный карандаш, подчеркнул один из подзаголовков. — Тебе знакома эта статья? — спросил он, нахмурившись.
Капитан приподнялся на стуле и, прищурив глаза, заглянул в газету.
— Читал, — сказал он.
— Читал… Ты, капитан, новый человек в Осваге, поэтому на первый раз попрошу тебя передать этому прохвосту и дураку — редактору газеты, что если он еще раз осмелится без моего ведома напечатать что-либо подобное «Скорби о белом царе», то я публично выдеру его шомполами, а потом повешу на фонаре. Честное слово!.. Нет, ведь каков мерзавец! Он принес нам страшный вред. Знаешь, как господа либералы используют эту статью для своей агитации?
Полковник помолчал, выражая на своем полном лице крайнее неудовольствие, потом вынул из кармана носовой платок, провел им по большому залысому лбу и продолжал:
— Будем смотреть правде в глаза: большинство, — я имею в виду широкие народные массы, — относится к нам с тревогой и ненавистью, меньшинство — с признанием и надеждой. Надо сделать так, чтобы все видели в нас своих избавителей. Цель оправдывает средства. Наполеон говорил, что он всегда готов был у нужного ему человека поцеловать любое место. Мне, как русскому офицеру, это, конечно, претит. Но что делать? Обстоятельства заставляют. «На войне все средства хороши», — сказал Клаузевиц. Вот именно: все для победы… Ну, а когда мы возьмем и очистим Москву, — при этих словах у полковника нервически задергался живчик над глазом, — тогда мы заговорим во весь голос. Ты, Алексей Николаевич, знаешь меня не первый год. За учредилку умирать я не буду…
