Пока все любовались пригнанным на торжище табуном, барышник взял своего пегого жеребца под уздцы и тихо повёл его к боковым воротам.
— Ты куда это направился? — зычно окликнул маклака старшина вофров. — А ну постой! Тебе что было велено? Седлай!
— Я ведь так только... В сторонку отойти, чтоб не мешать тут... Разве ж я что? Так только... — испуганно втянув голову в плечи, будто перед неизбежными в его ремесле побоями, говорил лошадиный барышник и всем своим видом выражал лишь желание услужить вофрам.
Оседлав жеребца, маклак обречённо протянул поводья Василию.
Вофр сокрушённо покачал головой, затем легко и умело, без помощи стремян, взмыл на седло, перетянул жеребца плетью так, что пегий увалень взял с места в карьер.
Василий совершил несколько кругов вокруг площади, переходя с рыси на галоп, с галопа вновь на рысь, затем резко натянул поводья, останавливая жеребца, живо спрыгнул на землю и приник чутким ухом к порывисто вздымавшейся груди коня.
Из лошадиного нутра слышались хрипы и бульканье.
— Жеребец с запалом. Через неделю сдохнет, — сказал Василий стратиоту.
— Ну да? — изумился стратиот.
— Сам послушай.
— Ты ничего не смыслишь в лошадях! — нахально прокричал барышник, уразумев, что нужно спасать не сделку, а свою шкуру. — Да этот красавец ещё тебя переживёт! Когда ты сдохнешь, я на этом ломовике сам отвезу твой тухлый труп на кладбище!.. Клянусь Пресвятой Девой Марией, что я не возьму с твоей вдовы ни обола... Потому что она и без того довольно настрадалась в этой жизни, если вынуждена иметь своим мужем такого урода!..
Василий хмуро покосился на жулика, словно раздумывая, не отвесить ли ему тумака, но, видно, решил не связываться с этим проходимцем.
Протоспафарий Феофилакт поманил к себе Флора, спросил, не отрывая взгляда от лошадей:
— Сколько просишь за всю четвёрку?
— Четыре литры золота, ваше превосходительство, — не раздумывая ни минуты, выпалил Флор.
Даже вофры засомневались — справедливой ли будет такая сделка?
Протоспафарий возвёл очи к небу, вздохнул, затем покачал головой и назвал свою цену:
— За три литры возьму!
— Четыре! — не уступал Флор. — Не проси, ваше превосходительство, не уступлю.
Всё ещё раздумывая, протоспафарий подошёл к Василию:
— А скажи мне, любезный, ты смог бы заставить эту четвёрку ходить в одной упряжке?
— Наверное, смог бы, ваше превосходительство...
— Сколько времени это займёт?
— Месяца два-три, ваше превосходительство!
