В самом дальнем углу площади отчаянно торговались с барышниками водовозы, согласные купить любую клячу, лишь бы она ещё была в состоянии возить по Городу бочку с водой.
Неподалёку от главных ворот, вполголоса переговариваясь, тесной кучкой стояли вофры — признанные знатоки лошадей.
Здесь, на форуме Амастриана, вофры были самыми уважаемыми людьми. Без заключения вофров не могла быть совершена ни одна сделка, ибо именно на них градоначальником Константинополя была возложена обязанность следить за тем, чтобы шельмоватые маклаки не всучили доверчивым покупателям порченых лошадей. Порченый конь мог в один год разорить своего владельца, и казна недосчиталась бы податей...
Ведя в поводу пегого ломового жеребца, к беседующим вофрам подошёл седовласый стратиот, нерешительно помялся и сказал ворчливо:
— А ну-ка, конятники, поглядите на этого жеребца!.. Что-то в нём мне не нравится, и не возьму в толк — что.
Занятые своими разговорами, вофры не сразу обратили на него внимание, так что стратиоту поневоле пришлось прикрикнуть:
— Вы что, оглохли, конятники?!
Старшина вофров неохотно прервал беседу, окинул стратиота пренебрежительным взглядом, спросил:
— Ты нарочно выбирал разноцветного коня, чтобы на своём поле ворон пугать?
Вофры заржали.
— Тебе какое дело, какой он масти? Ты бы, вместо того чтобы зубы скалить, изволил проверить, нет ли в нём изъяна. Этот малый просит за него всего восемь номисм, вот я и усомнился...
Все вофры поглядели на барышника, неуверенно теребившего в руке хворостину.
— Ворованный жеребец? — спросил старшина вофров.
— Ты что? Как можно?.. — обиженно закричал маклак. — Это мой конь, у кого хочешь, спроси.
— Почему мало просишь? — с подозрением оглядывая барышника, полюбопытствовал старшина вофров.
— Изъян есть, да ведь кто из нас без изъяна? И во мне изъян есть, и в тебе, и в этом коне есть, — с готовностью признался незадачливый торговец. — Одно копыто чуть сбито, но мне коновал сказал, что оно скоро заживёт. Ну и, конечно, его масть! Не будь он пегим, я просил бы за него не меньше двенадцати номисм. Ха-ха-ха!..
Барышник смеялся громко, но смех его показался протоспафарию Феофилакту каким-то вымученным, фальшивым.
Старшина вофров поглядел вначале на жеребца, затем — на опасающегося подвоха стратиота и сказал:
— Василий, займись. Этот жеребец — как раз по тебе!
Вофры дружно заржали, видно, не впервой им было потешаться над незадачливым сотоварищем.
