Он покраснел и смутился – таким растерянным она видела его в первый раз – и начал вяло оправдываться:
– При чем тут это, Мила? Да я не о том! Просто… – Он посмотрел ей в глаза. – Ты просто должна понимать и не держать обиду. Я не из тех, кто стремится к браку – вот не семейный я человек! Я люблю одиночество, уединение. Мне хорошо с самим собой. Мне нравятся тишина и покой. И мне не нужны дети и кастрюли с борщами. Ты уж прости, но я честно. А ты так молода и хороша собой. Тебе, Мила, надо устраивать жизнь. Выйти замуж, родить ребенка. Или ты со мной не согласна? И не держи обиду, слышишь?
Она уже почти справилась с собой и рассмеялась.
– Я и не рассчитывала на тебя, Леша. Я все понимаю! И посягательств на тебя у меня нет! Ты мой лучший друг, и я тебе за все благодарна! Только вот и я не хочу замуж! И рожать не хочу! Странные мы, ты не считаешь?
Он облегченно вздохнул и рассмеялся:
– Да! Странные очень! И ты тоже туда же! Хотя, может, зря?
Но с этого дня ему стало легче – этот разговор отменял ее надежды и иллюзии.
Где-то через полгода он заговорил с ней о квартире – в смысле, что ей нужна своя жилплощадь. Это было благородно с его стороны, он хотел помочь своей женщине. Помочь ей и себе: обеспечить ей тылы, а себе – безопасность и спокойную совесть.
Но как? Его первую квартиру, полученную с таким трудом, после того как он прописался в квартире Даны, пришлось сдать государству.
И снова возникла необходимость обращаться к сильным мира сего. Те обещали, но как-то вяло: «Для вас, Алексей Алексеевич, это было понятно. Как не помочь? А для вашей… простите, подруги…» Их с Алексеем странные отношения, которые продолжались три с половиной года, почти прекратились. Милочка чувствовала, что Алексей стал тяготиться ими. Встречи их стали почти редкими, и то – «на выход» – под ручку, как добрые, старые друзья. При встрече целовал в щеку и делал дежурные комплименты: «Чудесно выглядишь, моя прелесть!» Но после похода в ресторан или в театр ловил такси и любезно подсаживал ее в машину.
Она была испугана: вдруг Алексей ее бросит окончательно? Разочаруется в ней? В конце концов, она слишком мелка для него. Хотя разве он – с ней? И все же, если он прогонит ее, она снова останется на бобах – никому не нужная, брошенная и одинокая Мила.
Все возвращалось на круги своя. И снова становилось страшно.
Она видела, что промахнулась, наблюдая за своими коллегами-манекенщицами, понимая, как грамотно и расчетливо они поступали: не кидались в любовь, а планировали свою жизнь. Кто-то имел богатого и влиятельного любовника, который конвертировал свою пылкость во вполне осязаемые доказательства – кооперативную квартиру, обстановку, автомобиль. Такие богатенькие ухажеры роскошно одевали своих девочек – норковые шубки, песцовые жакеты, бриллианты и золото. Девочки, как они сами называли себя, несли себя гордо, с достоинством. Ухоженные, прекрасно одетые модницы и красавицы.
