— Я приказываю всем остаться! Если моему супругу будет в чем покаяться, то я желаю, чтобы это слышали все!
И опять один только Клем продолжал невозмутимо жевать мясо, остальные просто переглядывались или опускали глаза. Стоявший у дверей Эрик, не приглашенный к столу, даже хмыкнул: в этом была насмешка над ссорой господ, но он явно был на стороне господина, поэтому даже попытался подать голос:
— Миледи, наше пребывание при дворе было столь кратким, что…
— Вам кто-то позволял говорить? — резко спросила Грейс, в светлых глазах которой полыхнули молнии. Для столь бледной и худенькой женщины у нее был на редкость зычный и сильный голос. — Тебя ведь, кажется, зовут Эрик, если не ошибаюсь? Так вот, Эрик, может, ты скажешь, что мой муж удержался от того, чтобы посетить свою любовницу и ублюдка в имении Тонвиль? Уж эта женщина с готовностью примет его у себя на ложе, зная, что законная жена не в состоянии исполнять свой супружеский долг.
— Они умерли, миледи, — негромко отозвался Эрик. — Те, о ком вы упомянули — и женщина, и ребенок, — мертвы.
Светлые брови леди Грейс изумленно приподнялись. Она какое-то время молчала, потом опять отпила из бокала.
— Надо же. Не скажу, что меня это огорчает, но если в Тонвильском округе было какое-то поветрие…
— Госпожа, их убили, — ответил Эрик.
Дэвид поднял руку, заставляя его умолкнуть. Это было только его горе, Грейс до этого не было никакого дела. А еще он заставил себя думать, что его жена имеет все права злиться на него, учитывая, что он и впрямь не безгрешен и имел связи на стороне.
— Думаю, нам все же стоит поговорить с глазу на глаз, — мягко заметил он. — Мы давно не виделись, Грейс, и, как бы ни складывалась наша судьба, мы — супружеская пара. И только нам двоим решать все проблемы, что разделяют нас.
— Может, ты и это сумеешь исправить? — Грейс резко оттолкнулась от стола, так что ее кресло откатилось и она, сбросив с колен меховую полость, стала поднимать юбки, желая продемонстрировать ему свои тощие неподвижные ноги. — Может, ты в состоянии заставить меня снова ходить?
Дэвид лишь отметил, что ее ноги в нарядных шелковых чулках ярко-алого цвета. Некогда, до того, как она пострадала, он сам преподнес их ей, но Грейс решила, что они выглядят слишком вызывающе. Сейчас же нашла, что они сгодятся, чтобы показывать всем.
Давид резко шагнул к жене и одернул подол ее платья.
— Вы слишком много выпили вина за ужином, миледи. И не позорьте имя Перси, если уж имя Майсгрейв для вас ничего не значит.
