|
| No, it was not poor Harry who was to blame, nor even the senseless life they led, nor the foolish escapades, nor their friends, nor the stifling atmosphere of a too early summer falling upon the caked mud and dust of London, nor the silly chatter in the playhouse, the froth, the frivolity, the bawdy nonsense Rockingham whispered in her ear. | Нет, Г арри здесь, конечно, ни при чем, так же как и их никчемная жизнь, и их приятели, их нелепые развлечения, и удушающая жара слишком рано наступившего лета, и пыль на подсохших улицах, и глупые шуточки, которые нашептывал ей в театре Рокингем, - все это ни при чем. |
| It was herself who was at fault. | Виновата она одна. |
| She had played too long a part unworthy of her. | Она слишком долго играла неподходящую для себя роль. |
| She had consented to be the Dona her world had demanded - a superficial, lovely creature, who walked, and talked, and laughed, accepting praise and admiration with a shrug of the shoulder as natural homage to her beauty, careless, insolent, deliberately indifferent, and all the while another Dona, a strange, phantom Dona, peered at her from a dark mirror and was ashamed. | Слишком легко согласилась стать такой, какой хотели видеть ее окружающие: пустенькой, красивой куклой, умеющей говорить, смеяться, пожимать плечами в ответ на комплименты, принимать похвалу как должное, быть беспечной, дерзкой, подчеркнуто равнодушной, в то время как другая, незнакомая, непривычная Дона смотрела на нее из темного зеркала и морщилась от стыда. |
| This other self knew that life need not be bitter, nor worthless, nor bounded by a narrow casement, but could be limitless, infinite - that it meant suffering, and love, and danger, and sweetness, and more than this even, much more. | Эта другая Дона знала, что жизнь бывает не только горькой, пустой и никчемной - она бывает еще и огромной и безграничной, в ней есть место и для страдания, и для любви, и для опасности, и для нежности, и для многого, многого другого. |
