Веки потяжелели. Внутри в самом теле наступило безмолвие. Дождевые капли затекали в пылающую рану. Оказавшись больше не в силах пошевелить и пальцем, я задыхался.
Слишком поздно для сожалений, для всего слишком поздно…
Сделав последнее усилие, открыл глаза, чтобы в последний раз увидеть небо. Даже пасмурное оно было воплощением великолепия. Прекрасная серость, в которой оставалось лишь потонуть всем своим существом.
Жуткая боль пронзила затылок, словно череп расколи надвое, не удосужившись перед этим снять голову с плеч. Всё те же равнодушные к бесславной смерти бравого бойца деревья возвышались надо мной. Я попытался припомнить удар по затылку, как будто это имело хоть какое-то значение. Но умирающему каждая мелочь казалась существенной. Однако вскоре, уставший от усилий, просто потерял всякую связь с миром, который накрыла беспросветная ледяная тьма.
― Не знаю, как она вообще выжила с такой раной на голове, ― дивился хрипловатый старушечий голос.
― Но самое страшное уже позади, верно? ― отозвался кто-то ясно и чисто подобно звону церковных колоколов. ― Ты же сама сказала.
― Твоя сестра охранена Предками.
Женские голоса. Они снились мне? Должно быть я уже в Раю, и это ангелы решали, как поступить с моей душой. Но почему я ничего не видел? Или мёртвые лишались зрения, сохраняя лишь слух?
Что-то влили мне в рот. Тёплое и горьковатое. Оно приятно растеклось по нутру. Стало очень уютно и захотелось спать. Не противясь, я просто отдался в руки сна, полного звона боевых клинков и горящих от ярости глаз врагов, которыми повелевал сам Дьявол.
Не знаю в какой момент и через сколько дней, но ко мне вернулись ясность сознания и ощущение жизни. Лёгкая головная боль всё ещё тревожила. Распахнув веки, для начала я попробовал повертеть шеей. Слева обнаружил тумбу с почерневшей от частого использования газовой лампой, а справа у самой стены широкий обшарпанный деревянный шкаф, перекрашенный в розовое под цвет кирпичных стен помещения, в котором я теперь находился. В своей жизни мне ещё не доводилось видеть так много розового. Он обескуражил, но не нашлось причин для сомнений в реальности происходящего.
Лёгкие наполнял свежий воздух, а живот корчился от голода. До кончиков ушей доносилась птичья свиристель со стороны открытого окна. Ноздри щекотал аппетитный пар, клубившийся с нижнего этажа. К своему удивлению, я обнаружил, что точно знал ― у здания имелись этажи. Словно уже бывал здесь прежде, но напрочь позабыл, когда и по какому поводу довелось сему приключиться.
