– Придется их сшить, но шрамов остаться не должно, – сказала доктор. Игла небрежно зависла над левым глазом девушки. – Или вы хотите, чтобы они остались?
Вопрос не шокировал Кару, как шокировал бы еще накануне: воспоминание об очереди, змеящейся к двери скальпельной, не изгладилось из памяти. Девушку скорее потрясло то, что вопрос адресовали не блондинке на диване, а ей.
– С чего мне?.. – Кара на мгновение запнулась, а потом заметила, как доктор с Эдвардом, маячившим в паре футов в стороне, чтобы не загораживать свет, смотрели на нее. – С чего мне этого хотеть? – закончила она предельно спокойным тоном.
– Ну, для зеркалократки вполне естественно требовать от своих подчиненных следовать определенным стандартам во внешности, миледи, – пояснила доктор. – Конечно, как правило, эти стандарты находятся в компетенции портняжной иглы, нежели хирургической, но, я думала, с вашим даром, – она указала на испещренные шрамами Карины щеки, – смотрелось бы в самый раз. Я могла бы сделать все в лучшем виде, – заверила она радостно, обдумывая идею. И, выхватив из сумки скальпель, полоснула воздух в доле дюйма от лица девушки, делая гипотетический разрез. От этого зрелища Карин желудок сжался.
– Уверена, девушка не против, – с запозданием добавила доктор. – Как-никак, сейчас это последний писк моды.
Кара не знала, почему доктор не заметила, как широко распахнулись глаза ее пациентки, но у нее сложилось впечатление, что на самом деле девушка чуточку против.
– Просто сделайте ее такой, какой была, – велела Кара нарочито спокойным голосом. Раненая верхолазка немного расслабилась. – Кроме того, – продолжила она, – она не из моих подчиненных.
Врач разочарованно вздохнула, приподняв тонкую, словно проволочную, серую бровь.
Эдвард смущенно кашлянул.
– Мэм, это, конечно, ваше право, – проговорил он, – но я сомневаюсь, что Кровельщик примет ее обратно в свою осадкотекторскую бригаду. Ведь из-за нее Ваше Сиятельство получили все эти порезы. – Он посмотрел на верхолазку, но та не ответила на его взгляд.
Карины порезы промыли и обработали в первую очередь, хотя их всего-навсего требовалось заклеить. Крошечные белые матерчатые квадратики усеивали ее щеки и подбородок: она выглядела так, словно в нетрезвом виде пыталась делать макияж острым камнем.
Указав на застарелые выступы рубцовой ткани, Кара заметила:
– Бывало и хуже.
– Как скажете, миледи, – хмыкнул Эдвард.
Он ворвался в номер, словно ужаленный бичом бык, когда Кара закричала, и чуть не вышвырнул блондинку обратно в окно, прежде чем девушка успела объяснить, что незнакомка пострадавшая, а не нападавшая. И все равно телохранитель настоял на том, чтобы проверить, не спрятано ли в доспехах из кожи и олова оружие, прежде чем согласился позвонить в подвал и вызвать дежурного врача. Даже сейчас, когда тощая девушка, хрупкая, словно больной детеныш, осталась в хлопковой майке и шортах, он недоверчиво косился на нее. Может, думал, что она взрывоопасна?
