Когда действие лекарства закончилось и моя голова кое-что засоображала, я начал оглядываться.
А посмотреть было на что!
Во-первых, один из «аутомокрушников» – дядя Мурат до прибытия сюда работал первым секретарём райкома и помешался на идеологическо-сексуальной почве. Второй – Юра, тоже влип как кур в ощип, но уже только по лирическим мотивам. Его запекла сюда гулящая жена. Чтобы не путался под ногами! Он уже третий раз проходил курс лечения и наконец-то начал слышать ангельские голоса и потихоньку общаться с потусторонним миром.
А третий оказался сюрпризом.
Я даже обрадовался когда узнал в нём одного из бывших директоров ДК АРО – Эстрина Еремея Борисовича. И раньше и сегодня на его совершенно гладком и блестящем челе пышным цветом пылала мания маний – мания величия. Может быть, поэтому он называл себя последним из могикан, хотя этого добра, как старого, так и нового, было предостаточно…
Но главное это то, что эти разновозрастные и разнообразованные граждане, как опытные психологи, внимательно всех выслушивали, что очень ценили окружающие. Поэтому к ним никогда не зарастала народная тропа, и исповеди, одна удивительнее другой, звучали дённо и нощно.
Разные заходили! Но трое особенно выделялись. Это прапорщик "Вижу цель!", «Фантомас» и "Кубик Рубика".
Прапорщик поступил одновременно со мной, и к нему сразу же прилипла кличка. И свихнулся он совсем не на напряжённом ожидании термоядерных атак противника или садомазохистских копаниях в самом себе. Он гнал деньгу из оборонной материальной части и раз так увлёкся, что чокнулся.
И если он ещё только робко заглядывал, то Фантомас и Кубик Рубика приходили дружной парою, и независимо от количества посещений каждый раз на полном серьёзе разыгрывали свой образ.
– Внимание! Внимание! Сейчас вас посетит Фантомас! – обычно начинал первым здоровенный детина с бритой головой. – По проспекту Коммунистическому, бывшему проспекту Сталина, бывшей Кладбищенской, несётся чёрная «Волга». Наперерез ей выбежал человек в чёрном…
Прокомментировав некоторое время в том же чёрном духе, он, не переводя дыхания, в тяжёлом медленном темпоритме, начинал петь аккомпанемент к жуткому в своей потусторонней правильности притаптыванию: "Пам папапам папапам папапам!..".
– Я Кубик – вершитель! Кубик – око! Реактивно-мыслящий! – подхватывал эстафету мужчина с лицом Ломоносова. – И как это вы обо мне не знаете? Меня вся больница знает! Всё отделение! Вся планета! Уважают меня! Преклоняются! Эх, вы! Кубики вы все! Бело-зелёно-сине-красно-оранжево-жёлтые!
