Я не видел ничего привлекательного в его мрачном и бесплодном мире, но на всякий случай кивнул.
Он неторопливо начал нащупывать что-то в кармане кителя.
— Ага, вот! Позвольте мне вам их показать. На этой фотографии моя жена и трое детей…
Марсианские женщины похожи на людей еще меньше, чем мужчины, но я постарался выразить восхищение.
— У вас тоже очень привлекательная молодая женщина, — застенчиво произнес он.
— Она не моя, — ответил я и поднялся. — Мне пора возвращаться домой.
Мы медленно шли по тропе, болтая о всяких мелочах. Оказалось, что Реджелину нравилась наша классическая музыка, но при своей занятости он не мог посещать концерты в Олбани. Прежде марсианин пользовался моими дисками, но с тех пор как я вернулся, ему пришлось отказаться от этого удовольствия.
— Так в чем же дело? Можете брать все, что захотите.
— Вы очень любезны, командор, — ответил он. Я достаточно хорошо знал кодекс чести марсиан, до странности схожий с рыцарскими манерами, и понимал, что он, незаконно называя меня старым воинским званием, выказывает мне значительное уважение.
— Очень жаль, что вы не можете услышать нашей народной музыки. Но я как-то на досуге развлекался тем, что транспонировал некоторые мелодии в ваш диапазон слышимости, и если нам это интересно…
— О, конечно! В доме есть прекрасное фортепиано, к тому же я сам неплохо играю на скрипке. Давайте как-нибудь попробуем.
Беседа перешла на новую тему. Меня поражала его осведомленность в области нашей литературы. Многие книги ставили марсианина в тупик, но он упорно пытался представить себя образе человека. Я предложил ему несколько книг, а он подсказал мне наиболее удачные переводы марсианской классики, выполненные на английском и португальском языках.
Вскоре мы вышли к лужайке перед домом. Крис играла с малышкой на траве; свет и тени подчеркивали все изгибы ее тела.
Она подняла голову и заметила нас. Реджелин поклонился, но она смотрела только на меня, и в ее глазах появился такой лютый холод, которого я никогда не видел прежде.
— Ну что ты делаешь? — закричала она. — Ее голос переполняла обида.
— А что такого? — запинаясь, спросил я. — Мы просто поговорили. Я встретил севни Реджелина, и он…
— Я это вижу. — Она произносила каждое слово отдельно, с подчеркнутым презрением. — Теперь мне все ясно. Всего хорошего, мистер Арнфельд. Завтра же ноги моей здесь не будет. Благодарю вас за гостеприимство.
— Но послушай, подожди!
Я схватил ее за руку. Она яростно оттолкнула меня.
