— Никитка… — отстранилась опьяненная поцелуями Алика. — Нам всего лишь подняться на десятый этаж, давай продолжим дома?
— Хорошо. — Он нажал на кнопку лифта, снова обнял Алику. — И дома мы сделаем мальчика, похожего на меня.
— Ни-ни-ни! Мы же выпили!
— Да сколько там выпили…
— Я хочу здоровых детей, — отрезала Алика, входя в лифт. — Отгуляем праздники, потом хотя бы пару недель не возьмем спиртного в рот, а ты еще и курить не будешь. Дети, Никитушка, должны приносить радость, а не страдания.
— Говоришь так, будто мы законченные алкоголики.
— А ты взял пример с Германа и ворчишь, ворчишь, — потрепала его за чуб Алика. — И потом, милый, я же не отказываюсь любить тебя сегодня и всегда, но дети… это очень ответственно.
Едва Никита сделал попытку снова обнять без пяти дней жену, остановился лифт. Оба выскочили на площадку со смехом, хотя повода не было, но счастью тесно держаться в рамках невозмутимости, оно всегда улыбается или смеется без причин, вырывается наружу. На ходу он доставал ключи, как вдруг:
— Никита!
Оба оглянулись. На подоконнике у двух лифтов сидела хорошенькая девушка — светлая шатенка, почти блондиночка, с чудным личиком жительницы мифической страны эльфов, пышненькая, словно пирожное со взбитыми сливками. Рядом с ней лежал грудной младенец, завернутый в кружевной конверт.
— Вы мне? — спросил Никита.
— Да, — встала она. — Вот… я приехала…
У женщин чутье сравнимо разве что с прибором, улавливающим мизерные подвижки в земной коре, посему Алика раньше Никиты получила сигнал: внимание, через шестьдесят секунд наступит конец света, отсчет пошел!
— Кто это? — настороженно вымолвила она.
— Я… — смутилась девушка, опустив длинные ресницы, и с непосредственной простотой ответила: — Я невеста Никиты.
— Моя — кто?!! — У него вытянулось лицо, глаза едва не вылезли из орбит, и рука описала в воздухе нечто неопределенное, после вырвался нервный смешок: — Девушка, вы обознались. Я вас первый раз вижу, а моя невеста вот, — указал он на Алику. — В пятницу у нас свадьба.
Она вскинула эльфийские глаза, закусив пухленькую губу, после этого растерянно перевела их с него на Алику. Затем снова уставилась на Никиту и чуть слышно, дрожащим голосом произнесла:
— Свадьба?.. Твоя?! А… А как же я?.. А как же наш сын?
— Что?!! — обалдел Никита и, конечно, не пришел в восторг от сознания, что он отец. — Наш кто? У меня сын есть?!! Откуда?!!
— Да, есть, вот он, — подхватила она сверток, к счастью, младенец не раскричался на весь подъезд. — Почему ты притворяешься, будто не знаешь о нем?
