— Так ты вырос в Майами? — спрашиваю я, и он кивает. — Ты когда-нибудь вернешься туда, чтобы увидеть Барбару и остальных членов твоей семьи? — я убеждаюсь, что назвала их его семьей, потому что они его семья, круглый год, не только летом, даже если он совершенно не верит в это.
— Я не покидал Харбор-Айленд с тех пор, как оказался здесь. Мне незачем уезжать, понимаешь?
Действительно, зачем уезжать. Я двигаюсь поближе к нему, зная, что однажды я уеду, а он останется.
— Что за история с грозой? — у меня появился вопрос и нужно отвлечься от мыслей о предстоящей разлуке. Не понимая, я рукой тру круги на груди, пытаясь успокоить мое заранее разбитое сердца.
— История с грозой? — спрашивает он.
Я киваю.
— Исходя из моих ограниченных знаний, вода испаряется в атмосферу. Она накапливается и образует кучевые облака. В конце концов, эти облака настолько плотные сот влажности, что они образуют капли воды, которые становятся дождем. Конец.
Я закатываю глаза, так как его история раздражает и забавляет.
— Трэвис, — я зарываюсь лицом в его плечо и сдерживаю улыбку, — не будь какашкой.
Он методично трет подбородок, как будто задумался.
— Не думаю, что когда-нибудь раньше меня называли какашкой.
— Может быть, слово «какашка» неизвестно в Техасе?
— Ты не знаешь?
— Грозы. Ты их боишься?
— Боюсь? Нет, — он качает головой, не веря, что я спросила об этом. — Я просто не люблю их.
— Ладно, хорошо. Тебе они не нравятся. Как же так?
— На это должна быть причина?
Я думаю об этом и решаю, что да, должна быть причина.
То, как он смотрел на грозовые тучи, мне больше напоминало взгляд бойца, брошенный на противника, чем того, кто просто не любит грозы.
— Мне не нравятся птицы, — говорю я, внезапно вспоминается маленький ребенок и Деда. — Деда раньше разводил их, когда я была маленькой девочкой. Мне нравилось играть с ними, наверное, слишком грубо, — я улыбаюсь, перед моими глазами улыбающиеся я и Деда, еще не подозревающие о том, что нас обоих ожидает в будущем. — Во всяком случае, Деда сказал мне, что я не должна подносить их близко к лицу, потому что они любят и клюют все блестящее, например, глаза. Поэтому я ненавижу птиц.
— Ты помнишь? — Трэвис слегка смеется рядом со мной и притягивает меня еще ближе к нему.
— Да, — мое дыхание учащается, внезапно усиливаясь, пока я стараюсь удержать в памяти запахи, голос Деды вперемешку с щебетанием его птиц, деревья, окружающие нас, и наш дом вблизи. Я ищу воспоминания о маме, но не могу найти их, поэтому позволяю им уйти, оглянувшись на Трэвиса. — Да, я просто вспомнила это.
