— Ты давай рассказывай, что на воле видишь?
— Комментатора нашли? За работу платить будете. С вас две пачки фильтровых. Договорились?
Ольга опять подтянулась на руках, чтобы хоть что-то разглядеть. Долго стояла молча. Потом сказала:
— Ну вот, подвалил.
— Кто? Мужик?
— Нет. Трамвай.
— А тетка?
— А тетки нет. Наверное, на такси уехала. Вот, не проследила из-за вас, куда тетка скрылась.
— Нужна она тебе?
— Нет, не нужна, пусть едет себе с богом.
— Ну, и мы тоже скоро поедем. Я привыкла круто разъезжать, на спецтранспорте. «Воронок» прямо на перрон заезжает. Никому нельзя, а ему можно. Прямо к «Столыпину». А «Столыпин» — это кто, знаете? Поезд, который заключенных возит, — объяснила Ольге новенькая.
— На «Афанасии Никитине» из Москвы в Питер ездила, а про «Столыпина» даже не слышала.
— Какие твои годы, все узнаешь. Я тоже не знала, жизнь заставила. Заезжает воронок на перрон, а там проводники, красивые такие, в камуфляже, с собаками. А ты на коленочках, баульчик в зубах, ручки наручниками за спиной застегнуты. И мелкими шажками до «Столыпина» ползешь. Только глазеночки подымешь, — а тебе по спиночке дубиночкой.
— А права человека? Мы ведь все-таки женщины.
— А прав тот, у кого больше прав. Женщиной ты была в прошлой жизни. А теперь вы заключенные. Так что, милые дамочки, баульчики сильно не набивайте, а то в зубах тяжело нести будет. Сапожки на шпильках, шубки норковые — всё выкладывайте здесь, на зону так и так не пропустят. Там вам все «хозовское» выдадут. Шубку из зоновской чернобурки или шаховского тушкана. «Фуфайкой» называется.
Новенькая, похоже, знала все зоновские порядки. Она это все говорила, косясь на женщину, которая заехала в тюрьму в богатой норковой шубе, красивых сапогах и с огромной сумкой, набитой красивыми вещами.
— Отродясь таких шмоток не носила, тебя касается. Продай.
Ольга заступилась за женщину в шубе:
— А тебе зачем? Куда ты в этих вещах пойдешь?
— В прогулочный дворик, вдруг парни повстречаются, а я там мимо них пройдусь. Говорю тебе, за те восемь лет, что тебе «впендюрили», шубу твою на зоне крысы съедят, моль посечет, плесень в ней заведется. Все равно в фуфайке будешь ходить, сразу с толпой сольешься, будешь как все. Я ведь дорого плачу. Сигарет целых три пачки предлагаю.
Опять в разговор встряла Ольга:
— Мало. Шуба новая, три тысячи баксов стоит, а ты три пачки фильтрованных предлагаешь.
— Глупые вы. Жалко мне вас. Скучно с вами. Я лично на шубах, как вы, не помешана. Детдом, потом зона, потом опять зона. Вышла на три месяца, цены в магазинах посмотрела и опять села. Страшно жить на воле. Здесь спокойней. Это для вас зона наказание, а для меня — образ жизни. — И новенькая снова обратилась к тетке в шубе: — Давай расставим по порядку человеческие ценности: здоровье, жизнь, воля, деньги, шуба. Что вам важнее? Думаю, что не шуба. Ну что, продаешь шубу? В последний раз спрашиваю.
