Жалела я их. Мужья пили, жили в общежитии. Кичигина рассказывала, что дети спят в малюсенькой комнатке, а она с мужем — на кухне. Чтобы вытянуться как следует, нужно открыть холодильник и духовку, голова в духовке, а ноги в холодильнике. Сегодня так спят, а завтра наоборот. Возможно, «квартирный вопрос» толкнул ее на преступление, а может, нужда, но это не оправдание. Нужно отдать должное ее хитрости и артистическим способностям. «Светочка Петровна, красавица ты моя, как я желаю тебе счастья!» — всегда говорила мне Кичигина.
Имелась у нее подруга, Шурукина, соседка по общаге, они были неразлучны. Когда у ее мужа случился инфаркт, все, что могли, мы сделали, мужа спасли, лекарств выписали, они у нас в то время были бесплатные. Шурукина приходила ко мне несколько раз на прием с мужем. Кичигина тоже иногда просила полечить кого-то из родственников. Я не отказывала, коллега все-таки. Потом родственники зачастили, и я сказала: «У тебя же есть свой врач. Обращайся». Она обиделась. А я мучилась, что отказала коллеге.
С весны до самой осени мы не разговаривали. А осенью Кичигина сказала мне, что пора нам помириться, что у нее новоселье, она купила квартиру и приглашает нас. Она и одеваться стала хорошо. Только вот что странно: я прикуплю себе что-то, — и она вскоре в чем-то подобном появляется, я подстригусь, — и она также, я подкрашусь, — и у нее тот же цвет волос. Подражает мне во всем. Копирует. Издевается, что ли?.. «Наверное, у нее нет вкуса, вот и пользуется моим», — находила я тысячу всяких оправданий ее подозрительному поведению.
Но, приехав на новоселье, я не ела и не пила. Не из зависти. Какое-то другое чувство, скорее предчувствие, нарастало у меня в душе. Шикарная квартира у медсестры с мужем-алкоголиком. Откуда? С этого момента в моей голове поселилась новая мысль. Где Кичигина берет деньги? А через неделю после новоселья Кичигину и Шурукину арестовали. Мы проходили свидетелями по делу. У нее дома были найдены поддельные печати на мое имя, поддельные рецепты. Подпись от моего имени она выводила виртуозно.
Я была поражена. Как можно хлебать из одной миски и делать такие гадости?! «Бросим козу в сарафане, устроим веселуху». Но гадости еще не закончились. Они только начинались. Теперь я поняла, что такое веселуха.
Я постоянно возвращалась в мыслях к тем первым дням в изоляторе временного содержания. Потому что они были первыми, страшными, неожиданными. И в то же время это были мои самые счастливые дни, «цветочки» по сравнению с остальной тысячей двумястами пятьюдесятью днями, проведенными за решеткой. Эти дни подарили мне Леху. После нашего знакомства я быстро укрепилась во мнении, что не только вещи у него мужские, но и суждения, поступки. А если бы я все это время была в этой страшной темнице одна, наедине со своими мыслями, что бы со мной стало? Как-то у меня вырвалось:
