Невеста была нужна влиятельная, и поэтому и приискание её было вопросом крайне не легким.
Спекулянты при дворе, как барышники, рвались, один обгоняя другого, за тем, чтобы «пристроить» свою даму, каждый доказывал важность рекомендуемой им партии, каждый пытался урвать как можно больше выгод из своего «гешефта». Иностранные посланники советовали царице остановиться на их «товаре» и поэтому в народе то и дело всплывали то такие, то другие вести, и сегодня поговаривали об английской, завтра о французской принцессе.
Елизавета же имела особенную склонность к трем принцессам, а именно к Софии-Цербстской, Марии Саксонской и Амалии Прусской, но последние обе сразу заявили, что они уже по той одной причине не могут согласиться на брак с наследником, что не желают менять веры.
В ту же пору писал Фридрих Великий своему петербургскому уполномоченному: «насчет моих сестер известно вам мое мнение — я ни одной из них не отдам в Россию, и меня удивляет, почему государыня не остается при ее выборе цербстской принцессы, которая принадлежит к гольштейнскому роду, т. е. к тому, который, как известно, императрицей очень любим».
Но вот в марте 1743 г. приезжает в северную столицу принц Август Гольштейнский и привозит портрет своей племянницы, 14-ти летней принцессы Софии-Августы-Фридерики Ангальт-Цербстской. Выразительная и красивая физиономия девушки императрице импонирует, да и молодчик наш, великий князь Петр Федорович, смотрит на эти черты с видимым удовольствием.
К тому же принцесса София имела еще и те преимущества, что мать её была урожденная гольштейнская княгиня и сестра герцога Людвига-Эрнста, за которого Елизавета была посватана, но который умер в день бракосочетания. Это последнее напомнило ей её несчастного жениха, вызвало старые воспоминания и говорило таким образом более в пользу выбора Софии, чем прочих претенденток.
Она остановилась на этом выборе и в конце того же года приказала гофмаршалу великого князя, знакомому уже нам Брюммеру, просить в гости в Петербург княгиню цербстскую, а также и дочь её и выслала нм 10 000 рублей дорожных.
Далее напомним при этом, что Фридриху Великому принадлежит несчастная для России мысль рекомендовать эту принцессу в жены наследнику, и когда София к великому удивлению всей Европы появилась в Петербурге, то было это такое же нападение Фридриха на Россию, какое было незадолго до того на Австрию, у которой он отнял Силезию, только с той разве разницей, что в Силезию он посылал солдат, в Россию же серебряные талеры, которыми и подкупил всех, начиная с канцлера и кончая последним лакеем и попом. И было для чего, ведь, как ныне уже достоверно известно, София была его незаконной дочерью, прижитой им из связи с женой князя Христиана-Августа Ангальт-Цербстского, а Фридрих всегда говорил: «я очень люблю детей любви» и заботился о них, как мы видим, и в данном случае вполне по-отцовски, а не только по-царски. Так напр. по свидетельству историка Рульэра и некоторых других, Фикхен (так называлась наша великая Екатерина в своей семье) всё время молодости провела в Берлине, а первые годы зрелости даже при дворе Фридриха.
