В общем, мама решила ловить мне друзей на живца. И она позвала меня сыграть в шахматы. Между собой. Но не дома, а на лавочке у нашего подъезда.
Едва мы с ней расставили фигуры, откуда-то возник мальчишка. Он был немного младше меня и потому смотрел на нас, играющих в столь взрослую игру, с немым восторгом. После пары ходов появился второй пацан. Затем возник третий. Они начали довольно бурно обсуждать игру, даже осмеливались давать советы. Мама, естественно, мне проиграла (кто бы сомневался), причем довольно быстро. А потом мудро сказала: «Поиграйте пока сами, а я пойду обед готовить».
В результате ее блестящей педагогической операции я довольно быстро обрел себе друзей — причем далеко не худших, раз их шахматы привлекли. Но, уж поверьте, в дальнейшем долго мы над фигурами не сидели. Радость, конечно, для родителей — два маленьких гроссмейстера, корпящих над фигурами, но уж слишком умная игра — шахматы. Или даже заумная.
Поэтому откуда-то взялся мяч, и начались более нам подходящие по возрасту игры с беготней. И в тот самый день, в ходе наших первых совместных игр, один из моих вновь обретенных друзей — кажется, Рубен — задал вопрос, который до сих пор наполняет меня гордостью: «Это твоя сестра была?» — «Нет, мама». — «Молодая», — завистливо протянул мальчишка.
Я возгордился. Да, она у меня такая. Я до сих пор иногда об этом вспоминаю и горжусь, что у меня молодая мама.
Еще б не молодая! Матери тогда было тридцать два года. Девчонка!
А сынок у нее уже в четвертый класс перешел. И в шахматы играл! Да, маме тоже было чем гордиться.
Но разговор сейчас о детских играх. Я нынче стараюсь припомнить все, во что мы играли, и получается впечатляющий список. Конечно, прятки: «Кто не спрятался, я не виноват! Кто за мной стоит, тот в огне горит!.. Топор-топор, сиди, как вор! Пила-пила, лети, как стрела!» До сих пор сквозь пропасть в четыре десятка лет звучат у меня в ушах эти крики. И помнится нетерпение и азарт, и предвкушение… опускается тихий южный вечер, пастельные сумерки окутывают двор… И ты сидишь, затаив дыхание, в совершенно новой нычке, куда ни ты, ни кто другой еще не прятался. Ту, которую ты только что сам придумал и впервые использовал. И сердце колотится часто-часто-часто, и ты остался последним непойманным, и сейчас все решается: то ли ты прилетишь к кону раньше «вóды», то ли он тебя заметит и застучит, и в следующий раз водить придется тебе. И вот водящий не может понять, где ты, и отваживается удалиться от кона совсем в противоположную сторону. Вот он делает еще один шаг. И еще. И полшажка. Пора? Бегу? Мчусь? Или слишком рано? Или пора? Вдруг он дальше не пойдет? А не то сейчас развернется и отправится обратно? А потом еще, чего доброго, прямо ко мне. Ну! Решайся! И я не выдерживаю, выскакиваю и несусь, стараясь сдерживать дыхание и не топать, чтобы выиграть у водящего еще хотя бы пару секунд своей невидимости. И тут он оглядывается, замечает меня — и тоже бросается к кону во всю мочь. А я — лечу! Я бегаю вообще-то медленнее своего противника, я младше, но он находится чуть дальше от кона. И еще за меня играет преимущество неожиданности. И то, что я уже набрал скорость. Ну?! Кто кого?!
