— Как тебя зовут? Антон или Парамон?
Взрыв смеха прокатился по классу.
Сережа встал, чтобы ответить крикуну, но в класс вошел Сергей Сергеевич Орлов и направился к кафедре. Он положил классный журнал и строже обычного произнес:
— Садитесь! И вы, молодой человек, садитесь!
Орлов прошелся по классу, поглядывая исподлобья на новичка, и молчал; ему хотелось усилить и без того напряженное состояние у Лазо.
— Начнем! — сказал он наконец.
Сергей держал себя с достоинством, отвечал медленно, четко. Он читал наизусть оды Державина, письмо Татьяны к Онегину, отвечал на все вопросы. При каждом ответе Орлов останавливался, смотрел в лицо Сергею. Если бы ему не было неловко перед учениками, он пожал бы руку этому красивому юноше, который так блестяще знает словесность и сам подготовился к экзамену.
— Сергей Сергеевич, — раздалось с задней скамьи, и Сережа узнал по голосу крикуна, — а басни Крылова он знает?
— Медынцев, — вспылил преподаватель, — еще одно слово, и вы очутитесь за дверью. Здесь не буль-вар! — Он взошел на кафедру и спросил, стараясь не смотреть на учеников: — Лазо, вы басни Крылова знаете?
— Знаю!
— Какие?
Сережа перечислил, но Орлов остановил его и коварно предложил:
— Прочитайте «Листы и Корни».
Сережа прочитал без запинки.
— Мораль сей басни вам ясна?
— Ясна, но она ошибочно выражена.
Орлов от изумления раскрыл рот.
— Я ослышался, батенька, или вы серьезно сказали, что мораль у нашего великого баснописца ошибочна?
— Да, я так сказал.
— Может быть, вы разъясните? — Орлов был убежден, что на этом он поймает самоуверенного юношу.
— По мнению ученого-натуралиста Тимирязева, деятельность листа снабжает необходимым веществом и силой весь органический мир, не исключая и человека. Однако человек упорно отказывается признать за листом роль необходимого и полезного органа…
— Мне лекция не нужна, — перебил Орлов, — вы мне скажите об ошибочной морали баснописца.
Сережа умолк. Он смотрел на тихий, присмиревший класс, и глаза учеников казались ему уже не такими насмешливыми. Напротив, все смотрели на него с сосредоточенным любопытством, ожидая ответа.
— Итак, — поторопил Орлов.
— Итак, — повторил за ним Сережа, — я отвечу словами самого Тимирязева. Басня «Листы и Корни» основана на ошибочном понимании естественного значения листа. Крылов унизил в ней листья, и потому в качестве ботаника, говорит Тимирязев, значит, адвоката растения, я возьму на себя их защиту. Признавая за корнями трудовую, производительную силу, Крылов видел в листьях один блестящий, но бесполезный наряд и требовал от них, чтобы они хоть были благодарны своим корням.
