Год назад Карл написал: «Приезжаю». Но когда и куда — понять было трудно.
И вот однажды, спустя несколько недель, Пирсон позвал:
— Герберт, к телефону.
Герберт устроился в кресле, аппарат поставил на колени.
— Алло!
— Герберт?
— Алло! Кто…
— Доротти, помнишь?
— Боже мой, что за вопрос — конечно!
Это было вечером. Утром Герберт поехал в отель, но Карла не застал, он не вернулся еще из школы. Доротти приготовила кофе и коктейль. Просила Герберта рассказывать, но он сам хотел послушать.
— Карл говорит, — начала Доротти, закуривая сигарету, — что на родине он никогда не научится летать на реактивных самолетах. У нас нет таких машин. И вот мы в Чикаго. Утром я была в больнице — обещают взять на полставки. Когда мы снимем квартиру и возьмем для ребенка няню, нам всем будет здесь хорошо. Замечательно, что мы опять встретились.
— Только поздно.
— Почему?
— У тебя Карл и дочка.
— Ну и что? Это не помеха. Нам всем будет чудесно. Карл милый, только честолюбив чересчур. Ну зачем ему эта офицерская школа? Мог бы летать дома на гражданских линиях.
— Он хочет стать первоклассным летчиком. Так пусть учится. Здесь этому можно научиться. Во всяком случае, есть на чем учиться. Я это по себе знаю.
— Ты тоже летаешь? Я слышала, что ты способный конструктор.
— Сейчас летаю. Нужно испытывать то, что конструируешь. Почему другие должны ломать шеи на моих ошибках.
— Ну что ты болтаешь.
— Я не болтаю. А летать приходится, потому что фирма приказывает.
— Вот как ты рассуждаешь. А для Карла летать — это все.
— А ты?
— Я потом, в свободное время.
— Почему ты меня не дождалась?
— О, долго пришлось бы ждать.
— Это, пожалуй, верно. Но я тебя любил.
— Я тоже.
— Доротти! Не шути так.
— Да нет же, я не шучу.
— А сейчас?
— Перестань, девочка может проснуться и услышать, тогда…
— Помнишь колокол?
— Какой?
— Колокол. На рейде, когда мы возвращались на пароходе.
— Нет, зато я помню, как мы танцевали.
— А я помню все.
Герберт почти каждый день встречался с Карлом и Доротти. Чаще с Доротти, у нее было больше свободного времени. Она охотно ездила с ним за город. Они отыскивали укромное местечко на берегу, где можно было спокойно посидеть, вспомнить родину, лагерь в деревеньке и многое другое.
У Карла было гораздо больше летных часов, но Герберт быстро его нагонял. Кроме того, Герберт летал на новейшей, необлетанной машине, на машине опытной, которая еще только должна была поступить в серийное производство.
Вскоре он получил удостоверение летчика-испытателя и даже среди профессиональных летчиков-испытателей прослыл человеком с талантом. «Он чувствует машину, — говорили о нем, — носом чует любую неполадку. Еще ничего не случилось, а он уже знает, что машина неисправна. Но ведь нельзя же, гром его разрази, угадать это только умом и ощущением пальцев?»
