В действительности их чаяния простирались гораздо дальше. В конечном счете они надеялись сказать «да» всеобщему стремлению народов Европы, пережившей потрясения жесточайшей из войн, к справедливому и прочному миру. Были удовлетворены национальные претензии, в условиях укрепивших свои позиции победоносных демократий должна была начаться эра стабильности.
Но, к несчастью для человечества, никогда еще те, кто обязан был и мог определять настоящее и предвидеть будущее, не заблуждались так жестоко.
Еще не высохли чернила подписей под Версальским договором, а немцы уже принялись оспаривать его статьи, которые они называли не иначе как «диктатом». В то же время в стане победителей стали раздаваться голоса за отмену его экономических (Джон
6
Мейнард Кейнс) и политических (Жак Бэнвиль) условий. Хуже всего, что победившие демократии, считая себя повелителями Вселенной, способными, как им казалось, обеспечить триумф своих принципов и стать гарантами мира, совершенно не видели двойной опасности, угрожавшей политическому парламентаризму и экономическому либерализму со стороны русского большевизма и зарождавшегося фашизма, и тем более не помышляли о кризисе 1919 года, который мог привести к крушению капиталистического строя.
Наконец, европейские метрополии пока еще не осознавали, что в их заморских владениях зреют подрывные силы, которые сразу после Второй мировой войны, еще более ужасной, чем первая, вызовут столь впечатляющую волну национально-освободительных движений, какой еще не знала история, и нанесут сокрушительный удар по их колониальным позициям. Следствием таких потрясений станет относительное ослабление европейского влияния при одновременном утверждении во всех областях покоящегося на ядерной мощи превосходства двух сверхдержав — победительниц в последней войне — Соединенных Штатов и Советского Союза.
Так на протяжении последующих двадцати восьми лет история как будто злобно насмехалась над надеждами победителей 1919 года.
Люди, в то время действительно стремившиеся к миру, вынуждены были жить в состоянии почти непрекращающейся войны — мировой или локальной, «горячей» или «холодной». Тогда им казалось, что наконец установлены незыблемые границы, в которых будут гармонично развиваться народы и государства, но никогда прежде границы не оказывались столь спорными. Этот феномен — часть процесса бесконечного исторического ускорения, ставшего характерной чертой современного мира и обусловленного глубокими изменениями, происходившими в течение четверти века в политике, экономике, технике и самом менталитете человечества, пытающегося справиться с удивительными возможностями, предоставленными ему наукой и техникой, — возможностями, которые оно использует не столько для улучшения условий жизни людей, сколько для удовлетворения ненасытных амбиций худшей их части. Именно эти амбиции явились причиной Второй мировой войны, быстро охватившей сначала Европу, а затем и всю планету, поставив ее перед реальностью апокалиптического конца.
