— Ваш долг — быть с вашими людьми, — возразил Арагорн.
— Слишком часто слышала я о долге! — воскликнула она. — Но разве я не из дома Эорла, разве я не умею держать меч? Я долго ждала. Разве я не могу теперь вести такую жизнь, какую хочу?
— Мало кто делает это с честью, — ответил он. — Что касается вас, леди, разве вы не приняли на себя управление людьми до возвращения повелителя? Если бы на это место был назначен какой-нибудь маршал или капитан, смог бы он отказаться и уехать, сославшись на усталость?
— Я навсегда обречена быть избранной? — с горечью спросила она. — Я навсегда обречена оставаться, когда всадники уезжают, и беречь их дома, пока они завоевывают славу, и заботиться о том, чтобы, возвратившись, они нашли еду и постель?
— Может наступить такое время, — сказал он, — когда не вернется никто. Тогда слава потеряет смысл, ибо некому будет хранить память о делах, совершенных во время последней обороны наших домов. Но от этого деяния не станут менее славными.
И она ответила:
— Всё, что вы говорите, надо понимать так: ты женщина и твоя участь — оставаться дома. Когда мужчины с честью умирают в битве, ты можешь пропадать в доме, поскольку мужчины в это время не нуждаются в тебе. Но я из дома Эорла, я не какая-нибудь служанка. Я умею ездить верхом, я владею мечом, я не боюсь ни боли, ни смерти.
— Чего же вы боитесь, леди? — спросил Арагорн.
— Клетки! Сидеть за ее прутьями, пока не привыкнешь и не состаришься, достигнув возраста, когда великие деяния уже не под силу.
— И вы советуете мне отказаться от дороги, потому что она опасна?
— Так может один воин советовать другому, — сказала она. — Но я прошу вас не бежать от опасностей, а ехать на битву, где ваш меч заслужит и славу, и победу. Я не хочу видеть, как бесполезно пропадает высокая доблесть.
— Я тоже, — согласился он. — Потому и советую вам, леди, остаться! У вас нет дела на Юге.
— Нет его и у тех, кто пойдет с тобой... Они идут, потому что не хотят с тобой расставаться, потому что они... любят тебя.
Она повернулась и исчезла в ночи.
Лишь только свет нового дня разлился по небу, но не дожидаясь, когда солнце взойдет из-за высоких восточных хребтов, Арагорн приготовился к отъезду. Все его товарищи уже сидели верхом и сам он собрался вскочить в седло, когда леди Эовин вышла попрощаться с ними. Она была одета как всадник и вооружена мечом. В руке у нее была чаша. Поднеся ее к губам, она отпила немного и пожелала им доброго пути. Затем передала чашу Арагорну, — он отпил из нее и сказал:
